4. Конструктивное преодоление православного церковного разделения. Современные церковные проблемы
Православная церковная разделенность представляет собой сильнейший фактор дестабилизации украинского общества, которое пока до конца не осознает его значения и роли в разрушительных процессах, которым подвержена страна. Имеет место уже устоявшаяся привычка, некая констатация существования на украинских просторах разделенной православной Церкви, что часто глушит и обессиливает инициативу по упорядочению этой важнейшей сферы общественного бытия, уже давно пребывающей в состоянии жесткого конфликта, нередко требующей для его описания военной терминологии. Здесь религиозные, политические, экономические, персональные и иные устремления затянуты в плотный узел сложной, причудливой конфигурации. Оттого многим может казаться, что никакой доброй перспективы в его развязывании и быть не может.
Проблема эта, конечно, весьма непростая, но если она является творением рук человеческих, то человеческими усилиями (с Божьей помощью, разумеется) ее и решать надо. Те неуклюжие и попросту опасные попытки нынешнего руководства разрешить ситуацию силовыми «приемами» вызваны, прежде всего, некомпетентностью властей, взявшихся (конечно же, «по просьбе») за дело, в котором - что очевидно - разобрались очень слабо. Подсказки же, которыми они руководствуются, как правило, разумностью и рассудительностью не отличаются. Вот и «вздыбилась» ситуация и остается таковой уже на протяжении долгих лет, внося раздрай и смуту в общественное сознание.
Следует отчетливо понимать, что церковная разделенность Православия – это не только проблема «верующих», а беда, глубоко затрагивающая все общество. Как в человеческом организме, если не в порядке позвоночник, то неприметным, часто не проявленным образом его болезненное состояние непосредственно (хотя и не прямолинейно) влияет на здоровье как всего организма, так и отдельных его органов. Нынешнее украинское общество напоминает несмышленого ребенка, находящегося между разругавшимися взрослыми, живущего в атмосфере постоянных скандалов и ссор. Вырастая, он и не ведает, что есть мирная семейная доброжелательная обстановка, оттого и характер его вынужденно формируется скверным, хотя от природы он спокоен, мирен, весел, талантлив.
Не будем в рамках данных размышлений вдаваться в исторические перипетии религиозных противостояний, поскольку их оценка часто зависит от отдельной точки зрения, что легко может приводить к путанице. Но следует отметить, что в данной украинской ситуации, наряду с известными объективными факторами, немаловажное значение имеют субъективные, мало того, они во многом играют определяющую роль в создании и удерживании религиозной конфронтации.
Парадоксально, но факт: главным материалом для ее раздувания являются люди, по существу далекие от Церкви, от понимания духовной жизни, не разумеющие природы ни Церкви, ни Православия, ни религиозности как таковой. Их, как правило, используют непорядочно, «втемную», порой бессовестно спекулируя на их искренности и желании поучаствовать в чем-то полезном для Украины. Оглушенные популистскими лозунгами, граждане выражают свои предпочтения не на основе знания предмета, а простодушно воспринимая и воспроизводя чужие, лукавые установки, которые им легко внушили на подъеме добрых устремлений – это известный и, к сожалению, сегодня часто используемый нечистоплотными деятелями инструмент политических интриг.
Следует отчетливо понимать и определять две сущности: с одной стороны, есть церковные административные системы, иерархии, персоны, определенные личные интересы и иные мотивации; но с другой – существует единое, цельное, нераздельное Православие, которое жизненно необходимо людям, народу, обществу, державе как не разъединительный фактор, а как прочная духовная почва, которая сегодня только и может консолидировать расколотые, противостоящие друг другу множественные группы людей в народ, в нацию, в конструктивное, успешно развивающееся общество. Сегодня же церковный покров державы разрывается, растаскивается на части. Те же, кто создают и удерживают это губительное для страны разделение, в ответе и перед народом, и перед Богом. Степень же этой ответственности определяется их верой и совестью.
Нужно отчетливо осознавать – на сегодняшний день эта многосложная проблема не имеет приемлемого сугубо политического или иного административного разрешения. Перспектива конструктивного выхода из создавшейся ситуации имеет место только на фоне массовой грамотной, серьезной (а не поверхностной, бутафорной, «обрядовой») религиозности. Когда такие понятия, как «спасение», «грех», «Небесное Царство», «благодать», «любовь» и т.п., для людей и общества наполнены подлинной жизненной сущностью. А для этого душе человеческой следует по-настоящему потрудиться. Необходимо приложить максимум усилий и сегодняшним церковным деятелям – по меньшей мере, на порядок больше нынешних – для религиозного просвещения людей, чтобы выстроить, оплодотворить живую, реальную духовную жизнь в душах людей, то есть тем, чем и должен заниматься каждый пастырь на своем месте, в чем, собственно, и состоит его главная функция, а не только осуществлять «исполнительную обрядовость».
Нужно перераспределить свои усилия и внимание – озаботиться не только противостоянием «соперникам», но в большей степени религиозным состоянием наших людей, которые в массе своей, увы, религиозно «дремучи». «Выписывать» им правильные духовные «лекарства», следить за состоянием и здоровьем души, заботиться о правильном духовном развитии и т.д.
Для того чтобы доминировать в религиозном пространстве, необходимо обрести подлинное, глубокое доверие и затем, как следствие, признательность народа и общества. Оно добывается искренностью, глубиной и обширностью служения людям, и этот процесс взаимозависимый. Нужно делать упор не на «связи», не на старания «вытеснить» «конкурента» с помощью административного «ресурса» или силы. Сложившееся положение в церковно-религиозной сфере в Украине теперь столь сложное, что прямолинейность к успеху не ведет. Сегодня необходимо входить в доверие, в души к людям, располагать их сердца не столько к себе, сколько ко Христу, просвещать их, любить, окормлять.
Нужно помнить, что отстаивание церковной позиции – это не борьба против людей, но против доктрины, против искаженных, не соответствующих подлинному Православию религиозных воззрений, против амбиций и заблуждений конкретных деятелей, против того, чтобы люди не шли ложными духовными путями. Если люди поверят нашим священникам, то они и уверуют в Бога и поверят нашей исконной Русской Православной Церкви. Тогда и общество проникнется доверием и почтительностью к ней.
Недопустимо, чтобы наши клирики своим поведением и качеством пастырского служения являлись препятствием в обретении людьми православной веры. Чтобы быть «первыми», пастырям нужно вновь научиться «мыть ноги» своим ученикам, а не «начальствовать» над ними (по слову замечательнейшей молитвы прп. Ефрема Сирина). Нужно быть первыми и главными не столько «по родственности», сколько по служению в Христовом деле, на стезю которого вступили – т.е. максимально усердно и умело помогать находить дорогу людям в Небесное Царство.
Тот по сути и по форме будет первым и единственным, кто станет ярче и усерднее светить, служа людям верой и правдой Православия, помогая им вырасти в полную меру. И тогда этот свет, духовный рост разрешит все противоречия, растворит границы разделений, объединит все части, спокойно и степенно, без войн и противостояний, превратит страну в обильную ниву доброй, осмысленной, созидательной человеческой жизни.
Не на политическом, а на духовном поле следует искать конструктивный выход. Кто осознает это и верно переориентируется в своей деятельности, тот и обретет первенство по существу – в сердцах людей. Все основания и предпосылки к этому, а также соответствующий инструментарий уже созданы, нужно лишь разумно ими распорядиться.
Государство же со своей стороны должно помогать и всячески способствовать распространению правильных религиозных знаний и сведений в широких массах. К примеру, существует устойчивое мнение, что для осуществления этой задачи основы Православия необходимо преподавать в школе. Может, оно было бы и хорошо, однако несложно увидеть в таком мнении серьезный изъян, состоящий в том, что преподавать этот предмет попросту будет некому. На сегодняшний день нет такого количества квалифицированных, умелых и при этом правильно верующих людей, чтобы религиозные знания без искажений были донесены ученикам. А нужно отметить, что преподавание начал Православия детям (да и взрослым) – это очень сложная задача, требующая таланта преподавателя, тем более в современных школах, где ученики – представители нынешней, в буквальном смысле, расхристанной формации.
В условиях сегодняшнего времени самым эффективным инструментарием в этом деле при всех теперешних сложностях представляет собой телевидение, поставленное на службу общественным интересам. Ненавязчивое в разумной дозировке, интересно и глубоко подаваемое знание основ Православия будет играть педагогическую роль на порядок – два выше той, что потенциально может дать сегодня школьная программа. Во-первых, потому что единые, методически выверенные (вот здесь нужно будет приложить максимум усердия, ума и квалификации) сведения будут подаваться сразу на многомиллионную аудиторию. Таким образом, устранится разночтение в восприятии базовых понятий православного вероучения. Во-вторых, они могут восприниматься «семейно», когда дети и родители одновременно могут обсуждать и применять в жизни эти знания вместе. А это очень важно, поскольку именно укоренение православных принципов в семьях дает самый быстрый и благотворный результат как для людей, так и для общества.
Разумеется, для этого необходимо немало потрудиться, чтобы вести эту работу умно, талантливо, тактично, педагогически и идеологически на самом высоком уровне, иными словами, выполнять эту работу нужно блестяще. Здесь и нужна помощь (всяческая) государства, стремящегося стать христианским, поскольку и интерес в ней – государственный. Это важно еще и потому, что такая совместная деятельность Церкви и государства, бесспорно, повысит образовательный уровень и существующей церковной среды, которая нуждается в религиозном просвещении не меньше, чем «внешние». Такое постоянное присутствие православной педагогики сможет «подравнять» заодно и уровень многих наших священнослужителей, что, несомненно, будет способствовать единомыслию в основных религиозных вопросах. Таким образом, кстати, очень несложно будет развенчать все сектантские так называемые доктрины и показать их в истинном свете, когда «король - голый».
Полноценное религиозное просвещение сегодня представляет собой самый эффективный способ решения социальных проблем общества, «лечения» его болезней. Оно является необходимой почвой для конструктивного православного церковного единения, приведения Православия в Украине к одной крепкой, эффективной церковной структуре в отличие от нынешних нескольких, безобразно, к стыду и несчастью нашему конфликтующих между собой. Осуществить это единение нужно не ради некоторых персон, а для пользы всего народа и державы. О непреходящем значении религиозной образованности один из виднейших православных церковных иерархов и учителей XIX века Митрополит Московский Филарет писал: «Никому не позволено в христианстве быть вовсе не ученым и оставаться невеждой. Сам Господь не нарек ли себя Учителем и Своих последователей учениками? Неужели это праздные имена ничего не значащие? И зачем послал Господь в мир Апостолов? – Прежде всего учить все народы: «шедшее научите вся языки»… (Мф.28:19).. Если ты не хочешь учить и вразумлять себя в христианстве, то ты не ученик и не последователь Христа, – не для тебя посланы Апостолы, – ты не то, чем были все христиане с самого начала христианства; я не знаю, что ты такое и что с тобой будет».
Церковь существует для собирания христиан в единое, цельное, нерушимое сообщество жителей Небесного Царства – Христово стадо. Если местечковые церковные разногласия и раздоры этому препятствуют, нужно применять все средства для их устранения, поскольку чаще всего здесь очевидны причины субъективного, амбициозного свойства. Автокефалия – не панацея от сегодняшних проблем, равно как и отсутствие ее не является их причиной: сегодняшнее церковное разделение и противостояние имеет вовсе не духовный, а политический смысл.
Те, кто добивается некой церковной «самостийности», должны честно разъяснить обществу свою духовную позицию и религиозную целесообразность данного стремления, то есть показать, что если украинская Церковь станет автономной, то это будет благом для страны и населения. Что в отделенном состоянии православный церковный корабль окажется более «спасительным», что духовная жизнь людей станет более насыщенной и духовно плодотворной. Что молитва людей после отделения станет чище и глубже. Что после того, как разорвать существующие сегодня духовные и административные церковные связи, то в украинские семьи придет мир и доброжелательность, что после этого Христос станет больше входить в сердца и жизнь людей, отчего и улучшится общество. Что отсутствие автокефалии представляет собой препятствие для осуществления епископами, священниками своего духовного служения. И если окажется, что это действительно так, что ж, в таком случае к «разрыву» нужно стремиться, он, в таком случае, объясним.
Если же ничего никому не мешает духовно обустраивать страну и в результате раскола в деле церковного служения ничего не изменится, то нечего «огород городить», воду мутить, бередить сознание народа и общества – и без того растерзанных политическими сварами – персональными, личными мотивами, лукаво припорошенной пустой националистской риторикой. Автокефалия должна быть обусловлена, прежде всего, духовными, религиозными основаниями, но не политическими, личностно амбициозными и тем более не фантазийными мечтаниями дилетантов.
Если же православное церковное разделение приводит лишь к напряженности, конфликтам, а из ожидаемого «доброго» – лишь улучшение карьерного положения нескольких десятков человек, то делать этого ни в коем случае не следует, даже и думать нельзя по этому поводу в сегодняшнее время! Власти же все это должны понимать и не потакать с «закрытыми» глазами местечковым интересам, прикрываемым якобы «национальными». Это лукавство. И для мало-мальски сведущего в Православии человека все это очевидно.
Мы сейчас переживаем уникальный период, который может стать исключительно значимым в истории нашего народа и государства. Именно сейчас Православие может вырасти в свою полную меру. Не разделять его нужно, а объединять на территории и социально-политической почве славянских государств, усердно углублять благотворное воздействие православной веры на эти народы, поднимая их на ту высоту развития, о которой мечтали и заповедовали нам наши предки.
Однако сегодняшняя церковная среда, к сожалению, во многом «болеет» теми же недугами, что и общество. Пока, во-первых, в общественном сознании мы не проведем ясный и четкий водораздел между тем, что благословлено Церковью, и что к ней никак не относится. А также между тем, что есть собственно Православие, и тем, что им не является, а представляет собой псевдоправославные, искаженные его проявления. Во-вторых, пока не будет глубоко, квалифицированно, внятно и тактично объяснена и преподана обществу подлинная правда, многогранность, а также духовная, культурная и эстетическая высота Православия, – до тех пор Церковь будет жить и действовать не столько в обществе и не для него, а «мимо» и параллельно ему, слабо соприкасаясь и влияя на жизнь Украины. Общественному сознанию необходимо предоставить подлинные образы Православия и Церкви как таковых, иначе оно не получит своего полноценного развития в свойственных и исконных ему формах. Сегодняшние отношения Церкви и общества напоминают то, как если бы большая, чистая река текла среди иссыхающих просторов, не имея возможности утолить жаждущих жизненной влагой, потому что вдоль берегов злоумышленниками расставлены ложные щиты-страшилки, предупреждающие: «Не пить – отравлено!».
Думается, уж будет лучше, если мы сами критически посмотрим на недостатки нашей церковной действительности, дадим им должные оценки (тем самым оберегая само Православие от неверного истолкования), чем это сделают несведущие и враждебные недоброжелатели, пороча в глазах украинцев нашу веру и нашу великую религию. По-видимому, назрело время всерьез и без «фиговых листков» обсудить между собой то, как мы, православные, церковные (в разной мере, конечно) люди, дискредитируем Православие нашим поведением, заявлениями, действиями, нашей жизнью в глазах других, «внешних» людей (да и в собственных), как искажаем его порой до неузнаваемости. Следует различать достоинство христианства и недостоинство христиан. Нужно бы без лишних эмоций, правдиво разобраться в нашем религиозном хозяйстве и хотя бы частично определить, что сделать для его упорядочения.
Православие сегодня – единственная сила, способная противостоять окружающему хаосу. Мы знаем, что оно может мощно разрушать деструктивные наслоения в сознании как общества, так и отдельной личности. Однако нынешнее влияние Церкви на общественно-социальные процессы остается весьма незначительным, несмотря на исключительно эффективные средства благотворного воздействия, находящиеся в ее арсенале. Ее громадный духовно-нравственный потенциал используется явно недостаточно. Почему так происходит?
Самый естественный канал распространения Православия в обществе – межличностное общение, поэтому в общественном восприятии срабатывает простая схема: «какие православные – такое Православие и Церковь». Несмотря на то, что такое утверждение основывается лишь на поверхностных рассуждениях, тем не менее, устойчивость этой мыслительной схемы в сознании людей нерушима. «В мире царит не знание, а мнение», – как заметил еще в древности Анаксагор. Мы понимаем, что никому в здравом уме не придет в голову критиковать музыку как таковую из-за нерадивого поведения музыкантов, равно как, допустим, биологию никто не станет судить по тому, какие биологи встретились им в жизни.
Но с некоторыми профессиями бывает по-другому: часто поведение некоторых милиционеров вызывает критику всей милиции, офицеров – всей армии. Этот же психологический феномен действует в отношении священников и, увы, православных верующих (последние слова хочется поставить в кавычки, поскольку эти наименования очень часто применяются к церковным людям лишь в качестве поверхностной оболочки, когда внутри нет ни подлинной веры, ни сколько-нибудь серьезной православности). В жизни, к сожалению, самое рельефное, весомое и запоминающееся (но далеко не всегда приятное и конструктивное) мнение о Православии общество ошибочно составляет по самим «православным». Природа массового человеческого мышления такова, что она не склонна к анализу, сопоставлению и выводам. Чаще всего решающей для сознания человека является «картинка», живой пример. К тому же, по известному психологическому закону, намного крепче въедаются в память примеры и «картинки» негативные. Нам нужно проводить сейчас очень большую, глубокую и квалифицированную работу, чтобы в общественном сознании растождествить собственно Православие и сегодняшнюю церковную среду.
Об этом приходится говорить с великим сожалением и горечью, потому что все должно быть наоборот, поскольку именно в православных людях в полноте и должно исполняться Православие. Наша надежда и радость в том и состоит, что Православие, как в былые, так и в наши времена, исполняется и отражается божественным светом на православно верующих, и этот свет прекрасен. Другое дело, что этот свет в последнее время стал заслоняться и искажаться псевдоправославностью в таких масштабах, что обществу за этими ложными «бликами» сложно разглядеть подлинное величие и глубину православной религии. А это приводит к тому, что оно интуитивно не хочет воспринимать эти карикатурные, усеченные, выхолощенные формы и невольно, по простому незнанию, отвергает самое Православие, «выплескивая с водой младенца».
Для нынешней церковной среды характерна какая-то странная, не имеющая никаких оснований успокоенность, как будто главная работа уже сделана, остались лишь мелкие огрехи, которые будут устранены по ходу дела. «Ну, грешим понемногу – так с кем не бывает? Так ведь каемся – все как положено. А как же – христиане, небось!» Такое тихое благодушие сродни неверию, поскольку оно совершенно не свойственно той вере, которая всегда «движется любовью». Сейчас повсеместно на почве незнания и полузнания махровым цветом цветет и распространяется негативный феномен, который можно было бы назвать «верой в веру», т.е. подлинная православная вера «замещается» неким странным, выхолощенным ее суррогатом – «верой в то, что я верующий».
Как часто мы встречаем в сегодняшней церковной среде людей неверного религиозного устроения, когда православная духовность коснулась лишь поверхности сознания этих людей и нисколько не вошла вглубь сердца, где только и может происходить подлинная христианизация души, начинающая освещать ее внутренним, «невечерним» светом, который, отражаясь от нее, освящает и всего человека, его внешность, лицо, глаза, поведение, привычки, манеру мыслить, говорить, одеваться и т.д. Глядя на людей в храме, человек, ищущий подлинную веру, легко может ее не заметить: в человеке она выражается неброско, молчаливо, интимно. Вера – пространство потаенности, а не публичности. И, наоборот, за подлинную религиозность (о, уж эта прихожанка точно глубоко верующая!) можно принять какие-то бросающиеся в глаза эпатажные, вычурные жесты, поведение, стиль одежды, когда люди «нагоняют» на себя придуманную в своем воображении нелепую, театральную внешнюю псевдодуховность, рассчитанную на привлечение внимания окружающих – всего того, что совсем несвойственно проявлению настоящей религиозности. Таких людей сейчас среди православных, увы, много, и очень часто они сбивают с толку вновь пришедших в храм, формируя карикатурный образ православного христианина, прихожанина.
Религиозная необразованность и духовная невежественность приводят неизбежно к тому, что храмы сейчас наполняются не столько теми, кто ясно, осознанно и правильно исповедует Православие, сколько людьми определенного психологического склада, зачастую склонными к слабому проявлению жизни, угнетенными обстоятельствами, стремящимися не размышляя следовать за кем-то, поскольку сами мало способны к активным волевым духовным стремлениям. Может показаться, что уже позволительно бы не обращать внимания на такие тенденции и не придавать им существенного значения. Но на фоне поголовной религиозной неграмотности для многих людей эти явления становятся соблазном и реальным препятствием для разумного восприятия православной веры. Поэтому нужно внести ясность в образы того, что есть отражение Православия, а что является его искажением.
Горькие мысли, горькие слова, но чем дальше, тем горше и нестерпимей наблюдать происходящее. В этих чувствах и стремлениях нет никакой «революционности» – так развивается всякая живая, сложная, растущая система. И то, что накопилось много проблем, должно огорчать, но и одновременно радовать – это свидетельствует о внутреннем процессе роста, а значит, идет восстановление. И это замечательно, ибо внушает надежду.
Некоторые сегодняшние политики, многие известные люди и иные общественные деятели взяли себе за правило по всякому поводу, к месту и не очень, заявлять о своей «православности». Как правило, делают они это необдуманно, не в меру ретиво и явно греша «благоглупостями», прикрывая свои «электоральные» цели неуклюжим использованием христианских терминов. Часто такие «государственники» носятся по пространствам многих СМИ с различными экстравагантными, не совсем разумными политическими инициативами, рассчитанными, по сути, только на привлечение к себе общественного внимания. Но на нашу беду, таким образом и без всякого стеснения они прикрывают свои идеи Церковью и Православием, зачастую бросая на них тень идиотизма. Мало-мальски просвещенному человеку такая недобросовестная спекуляция очевидна, но при нашей поголовной религиозной неграмотности такие действия приносят им «успех»: этих деятелей действительно запоминают. Но самое печальное, что одновременно в массовом сознании остается негативное впечатление, связанное как с православными, так и с самим христианством. «Сумасшедший, у которого глупая ревность соединена с узколобием», – так характеризовал подобных «защитников и ревнителей веры» афонский старец Паисий.
Понятно, что многих из нашего «церковенства» такие рассуждения могут огорчить и даже возмутить. К сожалению, уже сложилась практика, когда, побуждаемые чувством защищать нашу Церковь от многих несправедливых мнений, направленных против нее, мы автоматически пытаемся оправдывать, замалчивать и прикрывать (часто довольно неуклюже) недостатки и пороки, которые присутствуют в сегодняшней церковной жизни, делая вид, будто их никто не видит. Действительно, иногда в педагогических целях так поступать нужно и даже порой необходимо, поскольку наши люди о традициях и внутреннем механизме церковной жизни знают очень мало. А поэтому то, что является нормой, может им по незнанию показаться чем-то патологическим и подвигнуть к неверным выводам (к примеру, до сих пор даже на тысячелетнюю православную практику поста по средам и пятницам смотрят как на фанатизм или неестественные чудачества – и таких примеров много). Но чаще бывает, что таким образом мы не защищаем Церковь, а оказываем ей «медвежью» услугу. Есть такое мудрое изречение: «Грех в Церкви есть не грех Церкви, но грех против Церкви», и люди должны знать об этом, что поможет устранить недоверие к ней.
Религиозное просвещение, сегодняшняя миссионерская деятельность (как внутри Церкви, так и вне ее) находится на откровенно низком уровне, явно не соответствующем ее масштабам, задачам, глубине и богатству самого Православия. У священнического корпуса есть основная функция, определенная ему Самим Христом в последнем Его завещании перед Вознесением, изложенном в последних стихах евангелия от Матфея: «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам…» (Мф. 28, 19-20). С сожалением приходится констатировать, что в общем и целом эта обязанность и повеление Христа нынче выполняется явно плохо, а кое в чем и вовсе никак. Очевидно, что влияние учительной роли Церкви непомерно отстает от быстро растущего числа храмов, приходов, монастырей, иерархических, административных структур. За стремлением как можно больше расширить внешнее развитие часто упускается из виду главное – то, ради чего всё это создается, – духовное развитие человеческой личности.
В этой точке церковной жизни концентрируются множество остальных проблем сегодняшнего нашего религиозного бытия, поскольку все они являются «производными от функции» духовной жизни в храмах. Жизнь Церкви должна выражать сущность Православия, однако, особенно в наше время эти понятия, увы, не составляют единства, и мы должны эту нетождественность себе ясно представлять и соответственно выстраивать свои стремления и действия, поскольку из нашей церковной среды нынче исходит множество неверных импульсов, искажающих гармонию Православия.
Отчего же живительный духовный «кислород» не поступает в достаточном количестве в больной организм украинского общества? Чего не хватает? На первый взгляд, все необходимые внешние элементы и атрибутика присутствуют, нельзя сказать, что священство нынче сильно бедствует, хотя еще многие, особенно сельские приходы и их батюшки нуждаются в серьезной поддержке. Парадокс: общая картина материальной обеспеченности храмовой жизни совсем не та, что была в конце 80-х – начале 90-х годов, а «конечного» результата, ради которого и обустраивается церковная жизнь, особо не наблюдается. А причина этого проста, и о ней уже шла речь выше. Наши храмы «выпускают» непозволительно много духовного «брака», оттого и доверия к ним полного нет. «Продукт» же этого храмового производства – христианская православная душа, христианский характер. И происходит это, в основном, потому, что мало где всерьез и основательно (а именно так и не иначе должна жить Церковь) ведется эта главная работа по «оправославливанию» человеческих душ так, чтобы в них осуществлялась подлинная «метанойя» – покаяние, то есть, преображение в направлении ко Христу.
Не стоит особенно обольщаться эмоциональными восторгами о возрожденной «вере предков» – в наши время истинное «звучание» неискаженной мелодии Православия встречается еще весьма редко. К сожалению, нынче повсеместно распространено фальшивое, грубое исполнение великой «партитуры», вызванное небрежным отношением и неумелым исполнением симфонии Православия. Это чем-то похоже на то, как если бы сложное, серьезное фортепианное произведение было бы исполнено на расстроенном инструменте, чем был бы искажен весь творческий замысел композитора. Сложность и многогранность православного вероучения является свидетельством его высокого развития как системы. Однако в таких случаях всегда необходима точная настройка «инструмента», всех его составляющих, как и усердие, и талант исполнителя. Подлинное Православие – тонкое и одухотворенное, и, если пытаться его исполнять грубо, небрежно, невзыскательно, то тут же теряется его внутренняя гармония.
Такое положение воочию подтверждается тем, что люди в большинстве своем, входя в наши храмы, не «прилепляются» к Церкви, они уходят, не сумев понять, что там происходит. Чаще всего им не за что в них было «зацепиться» умом и сердцем. Человеку не свойственно отвергать хорошее, следовательно, тем, кто пришел в Храм, но не стал в дальнейшем его прихожанином, не показали, не раскрыли, не убедили в том, что в Храме есть нечто очень важное для них, возможно, самое существенное в их жизни.
Сущность Церкви заключается в живом присутствии в ней Святого Духа, в благотворном взаимодействии Его с христианским сердцем. В этой связи ключевая роль священства состоит в правильной, плодотворной организации внутренней духовной жизни прихожан (монахов в монастырях), с тем, чтобы в человеческих душах в действительности осуществлялась подлинная духовная работа – преображение, или покаяние (греч. «метанойя») – т.е. перемена ума, разворот мыслей, происходящий прежде всего усилием собственной человеческой воли, согласуясь с волей Божественной, которая в самом общем, фундаментальном виде (конституционно) выражена в заповедях Моисеевых и в евангельских заповедях Блаженств.
И вот с этим у нас большие трудности. Хотя многие, пожалуй, большинство, возразят на это: мол, строим, ремонтируем, регулярно по уставу служим. Исповедуем, причащаем, чего ещё? Все у нас в полном порядке, даже награды получаем. Ну, а мелкие недочеты – так где их нет?
И все вроде так. Однако есть один евангельский принцип, заповеданный нам Христом: оценивать «древо по плодам». Не дают благодушествовать именно духовные плоды церковной деятельности. Вот характерный пример, в котором сфокусированы нынешние церковные проблемы: в одном довольно большом селе батюшка уже лет восемь очень усердно трудится над восстановлением, ремонтом, украшением храма. И добился действительно многого – далеко не каждый столичный храм так здорово обустроен внутри и снаружи. За свои труды священник этот владыкой заслуженно награжден крестом, удостоен похвал и на епархиальном уровне. Однако, когда пришлось спросить, а сколько прихожан в его приходе посещают столь замечательный храм, то оказалось, что два десятка старушек – те же, что и прежде ходили (и это при том, что жителей в селе более четырех тысяч), еще на Пасху приходит народ куличи святить, да в Рождество… Не хотят ходить, говорят, что некогда, да и хлопотно. А настоятель сам по себе – трудяга, искренне хочет, чтобы люди пришли к вере. Многого стоит уже то, что его трудами и убеждением на Радоницу (как там говорят, «на проводы») уже несколько лет на кладбище полностью устранен этот дикий антихристианский обычай, появившийся в советские времена, – поминать усопших водкой и устраивать на могилах попойки. И вот за это ему все жители искренне благодарны, его уважают, зовут отпевать, крестить, венчать. Но вот в храм не приходят, не считают нужным, и очевидно, что уровень понимания основ веры, религиозной просвещенности у этих людей крайне низок. Так что здесь считать «плодами», и каковы они?
Основным элементом церковной деятельности (если не считать, конечно, «ремонтно-строительный») являются у нас уставные богослужения. В то же время живая пастырская, просветительская работа пущена практически на самотек. Да не поднимется рука бросить камень в священнический «огород», если в епархии с пастыря требуют в первую очередь строительных показателей и оценивают деятельность по «кассовым сборам» и по «объему строймонтажа». Однако не секрет, что в последние годы волна «коммерциализации» захлестнула значительную часть священства, уподобив множество приходов и монастырей доходным предприятиям, когда основное внимание они уделяют «работе» со спонсорами – что, конечно, намного прибыльнее, а не остальной пастве. Часто забывается, что в рукоположении священник получает не столько благодать таинства священства, сколько дар пастырства. А православный священник, если он не учит, не пастырствует, рискует остаться, простите, просто «жрецом», совершителем церковных служб.
Доброе народное наименование священника «батюшкой» связано именно с тем, что для прихожан он является главным образом духовным наставником, «отцом» в духовной жизни. Сейчас же в глазах общества образ священника порой приобретает очень неприятную, пагубную для Церкви и для дела Православия «кривизну». По словам почившего Патриарха Алексия II, излишнее попечение о материальном благополучии является одной из главных причин «забвения пастырских обязанностей», формального и бессодержательного отношения к ним, непонимания священниками нужд своей паствы. «Если материальные блага, иерархическое положение, награды становятся стержнем жизни – Церковь начинает восприниматься не как среда духовного возрастания и труда в винограднике Божием, а как место кормления, сфера добывания денег», – сказано им. К великому сожалению, мы слишком часто видим подтверждения этим горьким, но справедливым пастырским словам.
В чем причины таких несуразностей? Они очевидны. Конечно, одним из факторов являются индивидуальные особенности отдельных личностей. Однако дело обстоит гораздо серьезнее. Сегодня мы наблюдаем повсеместную утерю ощущения в церковной среде евангельских принципов Православия, его духа, характера поведения и отношений к человеку, миру, обстоятельствам. С глубоким сожалением приходится констатировать, что главная христианская книга – Евангелие – давно перестала быть основным духовным источником для современных православных христиан. Опять же многие выскажут недоумение и несогласие: да Евангелие читается у нас за каждой Литургией! Действительно, читается. Есть прихожане, которые «вычитывают» главу или две как обязательную часть ежедневного молитвенного правила, но как часто это вычитывание бывает механическим, когда читает даже не ум, а только глаза, что не оставляет в сердце заметного следа, и потому принципиально это не меняет дела. А знаем ли мы Евангелие? Вот характерный ответ: «А зачем нам его знать? Читай святых отцов, и довольно». – И это можно услышать не только от простого прихожанина, но и от священника, который далеко не одинок в своем мнении. Святых – множество, и понятно, что в их высказываниях, зачастую используемых без контекста, легче найти «обоснования» тем или иным разнообразным «трактовкам» Православия, которые нынче высказывают многие наши священнослужители. Свойство же Евангелия состоит в том, что оно доносит до нашего сердца и ума непосредственно слова Самого Христа. В отличие от «бедных наших» протестантов, различных сектантов и прочих «церковок», произвольно трактующих Евангелие как какому проповеднику вздумается, нам дано великое богатство светоотеческого прочтения этой Книги. Есть большая разница между духовным постижением и интеллектуальным, рациональным изучением Св. Писания. Они передали нам свой опыт прочтения его своим очищенным сердцем, подвижнической, часто мученической жизнью. А мы, имея в распоряжении такое богатство, отодвинули его на периферию нашей церковной жизни.
Действительность такова, что в наших храмах Евангелие лежит, конечно, на самом почетном месте – на престоле, однако правдой является и тот факт, что для наших православных оно не является главной в их духовной практике. Массовое незнание Евангелия нашими прихожанами удручает. Порой в нем слабо ориентируются и сами священники. Прихожанам (к слову, и монахам в монастырях) зачастую в голову не приходит руководствоваться Евангелием в духовной жизни. А ведь там все изложено исключительно ясно, прозрачно и понятно, сказано нам Самим Христом и святыми Апостолами. Евангелие – книга до сих пор непрочитанная сегодняшними православными. Можно ли быть настоящим христианином, не стараясь принимать в свою жизнь главной христианской Книги, из которой струится в нашу жизнь живое, и как прежде действенное Слово Самого Бога, обращенное к человеку?
У нас отсутствует культ Евангелия. Нужно уточнить: речь не о том культе «бумажного папы», на котором построена внутренняя жизнь протестантских и сектантских организаций, где происходит не изучение Священного Писания, а схоластическое запоминание цитат, специально подобранных и подогнанных под «доктрину» очередного «апостола». Речь идет о подлинном святоотеческом прочтении Библии и Евангелия – этом бесценном опыте, хранимом и развиваемом Православной Церковью. Никакие иные трактовки и толкования Евангелия не идут ни в какое сравнение с той глубиной мысли и духовного восприятия Евангелия, какое несет человечеству православная мысль, которая нашей церковной средой сейчас оказывается практически невостребованной.
К сожалению, даже при скудости сектантских разумений евангельских текстов они по сравнению с нашими прихожанами выступают прямо-таки «знатоками» Священного Писания, хотя на самом деле их обучают лишь «жонглированию» цитатами, а также их тенденциозной подтасовке.
Наши люди Евангелия поголовно не знают, не читают, не ориентируются в этой главной христианской Книге. Парадоксально: люди передают из уст в уста те слова, что якобы сказала такая-то «старица», вычитав их из сомнительной брошюрки, но совершенно не знают (и даже не приходит в голову открыть Евангелие и прочитать), что об этом сказал Сам Господь Иисус Христос. А ведь Евангелие всеобъемлюще, святые отцы в своих советах и размышлениях непременно ссылались и сверялись именно с Евангелием! Как можно называть себя христианином, не зная, не чувствуя евангельской мудрости? Для кого же тогда писались эти богооткровенные и боговдохновенные книги? Увы, но для большинства они – «terra incognita», и справедливо нам на это пеняют различные протестанты и сектанты. Доходит часто до абсурда, если в разговоре между православными, если кто-то сделает ссылку на Евангелие, а к тому же упомянет (для точности и убедительности) еще главу и стих (!), то тут же на него косятся: а не из сектантов ли этот «знаток»? Норма общения на христианские темы с ориентацией, помимо святых отцов, и на Евангелие (а таковой она и должна быть на самом деле) считается сейчас чем-то подозрительным и даже опасным стилем мысли, мол, вы нам чего попроще – без этих «ученостей».
Преподобный Серафим Саровский учил и призывал «пропитывать ум» Евангелием. Святые отцы не мыслили себе жизни без животворящего евангельского слова, неужели мы, немощные и никудышные сегодняшние христиане, можем обходиться без него? Сложно быть христианином тому, чье сердце не приучено впитывать Слово Христа непосредственно из Евангелия.
Конечно, восприятие Евангелия затрудняется его неотмирностью, духовной глубиной, и прочитывать его как обыкновенную очередную книжку без подготовки – дело малоперспективное. Оттого многих и многих останавливает его внешняя «сухость», непонятность и «неинтересность». Нынешнюю православную паству в тексты Евангелия, в его дух нужно вводить постепенно, педагогически, людей нужно всерьез учить Евангелию. Для этого нужно потрудиться: понять и донести до людей святоотеческие шедевры понимания и толкования его, нужно регулярно собираться и изучать Священное писание (творчески, интересно, живо) на специально для этого организуемых занятиях. Пастырю почаще нужно говорить людям о своем собственном прочувствовании тех или иных евангельских мест. Да, для этого нужно организовывать этот «неудобный» процесс. Но это необходимая часть христианизации, без которой подлинное Православие не исполнить и не воплотить. Ведь Евангелие на самом деле не просто очень интересное – оно захватывающее! И чтобы оно стало таковым для православных, ему нужно обучить, творчески раскрыть навстречу ему ум и сердце всякого христианина.
Без глубокой, радостной евангелизации души и жизни нет истинного Православия. Не пропуская через Евангелие свою жизнь, как через живительный «очиститель» и «обогатитель», человек рискует остановиться лишь на эмоционально-обрядовом уровне – на «душевном» уровне, не входя в подлинную духовность, когда христианская жизнь не становится «внутренней», глубинной, когда человек не живет своей сущностью, когда жизнь остается на поверхности бытия, отражаясь во внешних впечатлениях и привычках. И это не досужее теоретизирование, а самые что ни на есть практические соображения, исходящие из сердцевины церковного бытия.
Обязанность пастырей – прививать ум и сердце христианина к животворному евангельскому древу, научить питаться его духовными соками, смотреть на мир сквозь чистую, незамутненную призму Евангелия. Это важно еще и потому, что только таким образом в Церкви может сохраниться единый святоотеческий дух подлинного евангельского Православия, что не позволит плодить в православной среде множество искаженных, пародийных, упрощенческих его форм.
Часто можно слышать от опытных священников о том, что сегодня что ни храм – то свое «приходское православие», отступление от которого настоятелем «анафематствуется». В Православной Церкви никто никогда не требовал одномыслия. Апостол Павел по этому поводу учил: «Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открывались между вами искусные» (1 Кор. 11:19). Но одномыслие не тождественно единомыслию, к которому нужно стремиться, ибо оно зиждется на едином евангельском духе. А различие духовного опыта – это естественное состояние развития и движения, но оно благотворно только тогда, когда основывается не на множестве персональных «умствований», весьма ограниченных опытов отдельных священников, игуменов и т.п., а на Евангелии, на том опыте его прочтения, который дан нам как бесценный дар безбрежной духовной мудрости святых. Все учителя Церкви учили, что внутреннее преображение, духовный рост христианина должен осуществляться прежде всего «под знаком» Святого Писания.
Небрежение святоотеческим евангельским опытом является источником множества пороков нашей церковной жизни. Сегодня нередко во многих наших храмах местечковое понимание христианского «воспитания» сводит всю разнообразнейшую палитру духовной жизни к двум-трем, а то и одному однобоко воспринимаемому тезису, часто настойчиво внушаемому своей пастве настоятелем. Пожалуй, наиболее распространенной «формулой спасения» как в приходской, так и в монашеской среде является широко известное, уже порядком «затертое» выражение: «Послушание выше поста и молитвы», которое наряду с самой популярной «заповедью» нашего церковного сообщества: «Смири ближнего своего» – является основным «духовным» инструментом воспитания «православности».
Принцип послушания – это действительно великое духовное достижение и наследие святоотеческого опыта православной аскетики, вырабатываемый и совершенствуемый на протяжении многих веков. Послушание представляет собой один из трех монашеских обетов (еще – безбрачие и нестяжание), принимаемых при постриге. Разумеется, оно играет существеннейшую роль в духовной жизни монаха, да и христианина в миру. Но для этого послушание должно быть правильно понятым, о чем нас постоянно предупреждают духовные учителя и авторитеты. Они учат, что ложно понимаемое послушание чревато искажениями в духовной жизни и может приводить к самым печальным последствиям и даже к духовной гибели. Послушание в его подлинном виде (когда полностью отсекается собственная воля и руководство всеми жизненными движениями добровольно предоставляется духовному отцу) – это, как правило, в монашестве – самый короткий и эффективный путь духовного возрастания и достижения совершенной духовной жизни. Однако необходимо знать, что во все времена – даже самые благодатные для христианства – такой тип отношений между учеником и учителем встречался далеко не повсеместно. К тому же он всегда охватывал небольшой круг учеников, приближенных к такому опытному старцу. Нужно понимать, что такие высокие проявления православной аскетики являются, можно сказать, «штучными», особенными, а всякое подлинное старчество – всегда уникально. Чтобы понять глубину и силу подлинного послушания, нужно вчитываться, вчувствоваться и непременно в достаточной мере вживаться в опыт, переданный нам святыми. И потом: вычитанное, теоретическое представление о послушании отличается от жизненной практики, по сравнению дивного духовного учителя – святителя Феофана Затворника, – как прекрасная барышня от лесного медведя, способного поломать хребет.
У нас же теперь в послушание «играют» массово; как правило, это экзальтированные, впечатлительные женщины и девушки, которые в качестве «субъекта» (или несчастной «жертвы») находят для послушания «своего» священника или настоятеля. Одна-две книжки о древних монахах – и уже впадает такая «православная» в «транс послушания». Ну, как же – ведь в книгах сказано, что это самый простой путь к спасению! Да и батюшка-«старец» не против и постоянно «подогревает» таким образом возбужденное воображение своих чад. К тому же и «чада» друг друга держат в «горячем режиме»: «А ну, кто «послушнее», кто лучше исполнит повеление духовного руководителя?» Эдакое соревнование или даже соперничество за внимание духовника. Как это далеко от подлинного послушания! Ведь каждый акт его должен совершаться ради Христа, а не потому, чтобы угодить батюшке или из-за боязни наказания! Подлинное послушание преследует одну цель – научить человека склонять свою собственную волю и разум перед волей Божией (а не перед волей настоятеля, в котором следует видеть лишь человеческий ориентир ко Христу). Суть подлинного послушания – предпочтение воли другого по Любви. И не зря святые отцы призывали быть всегда осмотрительными.
Существуют приходы, представляющие некое подобие общины – довольно закрытые, обособленные от иной церковной среды сообщества верующих, – которые «сшиты» нитками очень плоско, примитивно воспринятого послушания. Несмотря на личные достоинства, которые могут быть присущи священнику-руководителю такого церковного образования, опыт показывает, что их нельзя назвать «светом в окошке» нашей церковной жизни. Послушание в них чаще всего сводится к простой дисциплине, к элементарной психологической покорности, безынициативности, часто безвольности, порождающих некое благодушие, успокоенность, безмятежность. И фанатичная верность члена общины своему руководителю вовсе не является тождеством православной веры во Христа. Как часто человек, попадающий в подобную атмосферу, получает урок «богословия», из которого следует, что ничего не нужно, кроме того, чтобы «только слушать батюшку и спасешься». И непременно с восторгом скажут об уже приготовленных им на Небе «венцах», мол, айда с нами!
Сюда же присовокупляется еще одна христианская добродетель – смирение. Ну, тут уж вообще все «просто» – одеваться в соответствующее «смиренные» одежды, «нагонять» на себя смиренный вид и «смиряться» перед «искушениями». Принципиальной разницы между этими понятиями в таких «продвинутых» христианских общинах, как правило, не видят и не понимают. А зачем? Разве не сказано: «Слушайся батюшку и смиряйся, не перечь» и т.п.? Такая пастырская практика приводит к тому, что в такие места часто стекаются люди определенного психологического склада, которые получают особое удовольствие от подчинения. Старец Паисий точно и четко подметил особенность психологической обстановки, царящей в таких религиозных коллективах: «Одно дело послушание, другое – мягкость от равнодушия».
На практике формула возведения послушания в ранг высшей и единственной добродетели воспринимается, как правило, прямолинейно, без осмысления и вызывает в душе таких верующих ложную и в чем-то «хитроватую» надежду на то, что для их спасения достаточно поста и быть дисциплинированным в исполнении указаний руководителя. Эта надежда «подпорчена» изнутри тем, что такие христиане (не отдавая себе отчета) стремятся, обманывая себя, к очевидному «облегчению» христианства – избавлению себя от личной ответственности за свою участь в вечном бытии, легко складывая ее на плечи духовного отца. Мол, он «вымолит». Находясь в таком расслабленном, беззаботном состоянии, выйти из него в реалии духовной жизни бывает очень непросто – душевный комфорт религиозной инфантильности и «детскости», забавляющая игра в «послушание» и «смирение» обессиливает душу, не позволяя ей освободиться из коварных сетей духовных иллюзий.
При таком устройстве духовной жизни «духовник» в лучшем случае приводит духовных чад к себе, но не ко Христу. Опыт Церкви свидетельствует, что вера в человека без рассуждения, без соотнесения его с Евангелием чаще всего приводит к религиозному фанатизму. На таком фоне пышным цветом распускаются цветы ложного «театрального» смирения, которое может оказаться утонченной и потому коварной формой гордыни, когда люди заболевают, по мнению схиигумена Саввы, «манией смиренности». А такое состояние становится одним из самых тяжелых «православных» видов прельщения. Такие люди любят «смиренные» сцены, всегда напоминают окружающим о своем «смирении» соответствующей наружностью, тоном голоса, видом лица, нарочито «тишайшим» поведением. Эффект от псевдосмиренности многократно усиливается, когда люди, захваченные таким «православием», собираются в общины «единомышленных братьев и сестер», когда они вместе «мнятся службу совершати Богу». В действительности же служа «себе любимым» и своему «смирению», ибо в такой атмосфере гораздо легче не открывать глаза на свое прельщение, которое легко видится «со стороны», особенно ясно сквозь призму Евангелия, а также святоотеческой аскетики.
Болезнь псевдопослушания и псевдосмирения, к сожалению, имеет весьма широкое распространение и в современной монастырской жизни. Разумеется, разговор о монашестве требует особого подхода, но некоторые отрицательные тенденции, характерные для современной церковной среды, проявляются в монастырях с особой остротой. В связи с бурным ростом числа их обитателей возникает естественная необходимость в строительных работах, а также в обеспечении хозяйственных монастырских нужд, а, следовательно, и в рабочих руках. Это привело к положению, когда многие монастыри стали фактически трудовыми лагерями или «колхозами», как их порой называют сами монашествующие. Часто труд в них тяжелый, изнуряющий, и монахам, послушникам, «трудникам» приходится переносить немалые лишения, поэтому поверхностные упреки в их сторону были бы несправедливыми и, по меньшей мере, непорядочными. Однако нельзя не замечать тенденции, когда в этой строительно-хозяйственной суете, шуме-гаме, погоней за впечатляющим успехом в возведении храмов, обустройстве подворий и т.п. зачастую без внимания оставляется само предназначение монастырской жизни, превращающейся в ряд «послушаний», которые понимаются только как определенные должности или трудовые поручения, из которых выветрен их духовный смысл, поскольку они вменяются послушнику не в соответствии с его душевным состоянием, а определяются хозяйственными потребностями монастыря.
Очень часто главные усилия обители поглощены хозяйственными заботами, обычными мирскими, зачастую банальными коммерческими делами. В этой связи одна из главных духовных ошибок нынешнего монастырского устроения заключается в том, что молитвенное действие, поиски молитвы, навыкание в ней стремятся заменить, «заместить» делами послушаний, опять же упрощая и уплощая духовную жизнь монастыря до той же искаженно понятой формулы, что послушание выше поста и молитвы. Но не имея молитвы, монах рискует стать, по сути, обыкновенным неженатым простолюдином. Ибо монастырь по своему предназначению – это не армия, где требуется машинальная, слепая дисциплинированность, исполняемая из боязни наказания, а семья, где учатся послушанию по любви, и послушанию прежде всего Небесному Отцу. Св. Паисий Святогорец учил: «Аскеза имеет смысл, только если совершается ради любви и смирения. Если из монашества уходит дух истинной аскезы, то жизнь иноков не имеет смысла». Если мы говорим о смирении и послушании, то правильное стремление к ним непременно должно приводить к результатам. Св. Макарий Великий об этом писал: «Если мы не увидим в себе плодов и любви, мира, радости, кротости, смирения, простоты, веры, великодушия и дружелюбия, то трудились мы без пользы».
Подобная «духовность» очень часто для обоснования своей состоятельности используют понятие «Божья воля». Для христианина при правильно сформированных религиозных ориентирах Божья воля заключает в себе, можно сказать, концентрацию его духовных устремлений. Однако на фоне неграмотности и непонимания внутренней ее сущности этим фундаментальным христианским понятием некоторые пастыри без зазрения совести спекулируют, превращая его в инструмент «влияния», которым нагоняют вокруг себя страх и ужас. Пастве внушается, что беспрекословным выполнением указаний (даже самого мелкого бытового уровня) настоятеля человек таким образом выполняет Божью волю, а следовательно, неуклонно и «гарантированно» продвигается к Небесному Царству. Главное для христианина – выполнять повеление Бога, которое вещает настоятель. (Кто был бы против, если бы дело обстояло именно так?) В то же время человеку настойчиво дается понять, что невыполнение или уклонение непременно приведут к «божьему наказанию». Если «старец» сказал, то всё: начала действовать некая «сила» и «закон», которые отслеживают прилежность исполнения. И за нерадивость непременно покарают: попадешь под машину, заболеешь жуткой болезнью, руку сломаешь, пожар накличешь и т.д. С жаром приводятся убедительные и страшные случаи и примеры, произошедшие с «уклонявшимися». Есть большие мастера подобной психологической «обработки». Поэтому в такой церковной среде культивируется особенный «вид спорта» – поиск «Божьей воли».
Складывается впечатление, что Господь намеренно прячет ее от верующих, чтобы они по каким-то тайным, мало кому известным признакам «угадывали» ее. Если ее угадал – всё, «будет тебе счастье», а промахнулся – туда тебе и дорога, и никто уже не поможет – сам виноват. Но почему человек должен становиться виноватым перед Богом, если он хотел, но не знал этой таинственной «воли» и как поступить в данном случае согласно ей? На это никто не удосуживается отвечать. Чаще всего встречается такое: «Потому что тебе Богом не попущено было знать ее». Вот и попробуй тут разберись. А никто и не разбирается – вот так, и точка. Мысли в таких коллективах длинными не бывают, отвечают просто: «Не надо умничать! Слушай, что тебе говорят, и довольно с тебя». Однако, оказывается, есть «способ», чтобы «безошибочно» волю Божию угадывать – нужно обращаться за советом: «Есть мне воля Божия делать то-то и то-то, ехать туда-то и затем-то?» …к старцу. Один игумен верно заметил, что такое явление «превращает нашу религию из благовествования о Боге – любящем Отце, о Христе Спасителе и о свободе во Святом Духе в зловествование: христианство – как минное поле, без сапера не пройдешь. Сапер же и есть старец…».
Разумеется, существует такой высокий вид духовной практики и духовного руководства – доверять не своей воле, а воле старца, через которого по его молитве может открыться некое решение сложного вопроса, где, действительно, только обращение к Богу и может прояснить, и изменить ситуацию, что бывает нередко. Но дело-то в том, что живем мы преимущественно не в монастырях (да и монастыри нынче далеко не те, что в древности), и старцев в наши времена – раз-два и обчелся, а то и того меньше. Да и не для каждого человека данный старец может подходить как духовный руководитель. Есть еще ряд условий, влияющих на отношение к современному старчеству. Считать, сколько старцев сейчас и есть ли они вообще сегодня, – дело неблагодарное, да и ненужное. Однако их явно не такое количество, которое нынче «наблюдается» в православной церковной среде. Тенденция к бурному росту числа «старцев», названная «младостарчеством», получила должную отрицательную оценку со стороны Патриарха.
Недопустимо дискредитировать Православие, а также институт «старчества» как одно из самых значительных богатств и достижений православной аскетики столь упрощенным, легковесным «духовничеством». Подлинное старчество не лишает человека его свободы, ибо христианство может иметь место только при ее наличии, притом в самом глубоком – религиозном – ее понимании. Нынешние же «младостарцы» привязывают к себе все жизненные побуждения и стремления их паствы. Чаще всего ее составляют женщины и своеобразного психологического склада мужчины, причем такие, которые стремятся снять с себя бремя самостоятельного принятия жизненных решений: «Пойду спрошу у батюшки!» – и чаще всего это решения по обыкновенным вопросам бытовой жизни. Такая «духовная практика» ведет к воспитанию слабости, бесхарактерности, безволия, запуганности, паразитирования и лени. По сути, человек вовсе не «предает свою волю старцу», а попросту отказывается от ответственности за свой личный религиозный выбор, от свободы и – в конце концов – от христианства.
И потом: разве такие христиане вопрошают «старцев» о том, как избавить свое сердце от злобы, ум от похотливых или завистливых помыслов? Или как примириться с братом или сестрой, как не раздражаться, не жадничать? Как обрести в своем сердце христианскую любовь? Как правило, они спрашивают «воли Божией» на благополучное устройство бытовых обстоятельств. Например: ехать или не ехать в гости, покупать – продавать квартиру, переезжать – оставаться, отдавать ребенка в эту или в другую школу, жениться – не жениться, и т.д., и т.п. Таким образом, они превращают Христа в некоего «устроителя» здешней жизни, используя Его как инстанцию для удачного «разруливания» жизненных проблем. Конечно, христианская жизнь проходит не без того, чтобы молить Бога о наших земных нуждах, в которых Он, безусловно, принимает участие. Но в таком «утилитарном» духовничестве отражаются под видом благородных целей наши истинные мотивы – не стремление ко Христу как к жизненной цели, а личные интересы и самоутверждение. Цель христианина – Бог. Но как часто, увы, другие цели и идеалы занимают Его место в наших сердцах, когда-то Им исцеленных. Не так о Христе, как о расположении «старца» они пекутся. Оттого часто Бог на наши мольбы отвечает молчанием.
Почему же такие опасные искажения столь массовы? Одна из главных причин состоит в том, что при таком «христианстве» люди не хотят слышать слов Христа, доносящихся из Евангелия, не пропускают их в свое сердце и ум. Скрывает ли от людей Бог Свою волю? Совсем наоборот: свидетельством о ней пронизано всё Евангелие. Христос совершенно ясно говорит, что ничего тайного нет в его проповеди: «Я говорил явно миру….и тайно не говорил ничего» (Ин 18, 20). Воля Господа заключена в Его Заповедях. Кто-то из святых говорил: «Воля Божья – святость ваша», а она входит в человека только через любовь и милосердие.
В Евангелии от Матфея (25,31- 46) Иисус Христос открывает тайну Страшного Суда – иными словами, даёт человеку знания о том, по каким «критериям», каким образом человек обретает бытие с Господом в «жизни вечной» или же удаляется от неё «в муку вечную». Поразительно то, что, оказывается, человек сам, по своей собственной воле, выбирает свою посмертную участь: Бог говорит лишь о том, что пребывать с Ним смогут лишь те, чьё сердце будет соответствовать природе Самого Бога, которая есть Любовь и Милосердие. И для этого нужно, в сущности, совсем немного – оказывать милосердие и любовь ближним – тем, кто в беде, кому плохо. «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов» (Гал. 6: 2). Подчеркнём: делать это ради Христа, иначе говоря, относиться к ним так, как относились бы в данных обстоятельствах к Самому Спасителю. Бог–Любовь указывает путь человека к Себе: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга: как Я возлюбил вас, так – и вы любите друг друга» (Ин. 13: 34).
В этой связи нужно бы сказать несколько слов о ложном, искаженном понимании понятия «страх Божий» и, соответственно, «богобоязненность». Действительно, в Священном Писании не раз говорится о том, что человеку нужно бояться Бога. Но поверхностное, необученное сознание рисует страшные картины и стимулирует некую внутреннюю жуть (как часто она искусственна и притворна!) перед Творцом. Но ведь Христос открыл нам новое, невиданное до Его прихода знание и отношение к Богу – как к Отцу, к Которому мы теперь имеем сыновнее право и привилегию обращаться на «Ты». Но описанные выше заблуждения и непонимание вовсе не безобидные или «проходные» – на них формируется ложное впечатление и представление о Боге: не Бог- Любовь, а Бог – тиран, у всякого требующий к Себе страха со всеми вытекающими духовными последствиями. Страх Божий – совсем не то, что страх человеческий, здесь одним словом названы понятия совершенно разного порядка. Страх и боязнь Бога – это чувство трепета и благоговения перед Творцом всего мироздания! Вот как свидетельствует о том псалмопевец Давид: «Да возвеселится сердце мое боятися имене Твоего» (Пс. 85, 11); «Работайте Господеви со страхом и радуйтеся Ему со трепетом» (Пс. 2, 11); «…Страх Господень чист, пребываяй в век века» (Пс. 18, 9); «Боящийся же Господа славит» (Пс. 14, 4); «Милость же Господня от века и до века на боящихся Его» (Пс. 102, 17); «Работайте Господеви в веселии, внидите пред Ним в радости» (Пс.99, 2). Подобным образом во многих местах он говорит «о страхе Божием» как о благоговении любви. Когда мы приступаем к Евхаристической Чаше, нас призывают: «Со страхом Божиим и верою приступите!» То есть с благоговением, надеждой и трепетом. Именно так богобоязненность понимали все святые.
Страх же человеческий, который нагнетают вокруг себя некоторые нынешние «младостарцы», строится на запугивании Богом, настойчиво указывая на слово «страх» в Священном Писании. Он представляет собой антиевангельское, глубоко антиправославное, отвратительное явление. Такой страх не воспитывает волю, как некоторые из них рассуждают, а парализует и разрушает ее, уничтожая личность. Они не обнадеживают, а пугают. Поэтому вокруг них и собираются такие запуганные, боящиеся всего, безвольные, не способные нести ответственность за свою жизнь «православные», зараженные духом пугливого неделания. Нужно знать Евангелие и читать его по-святоотечески: «Ибо дал нам Бог духа не боязни, но силы и любви и целомудрия» (2 Тим.1, 7); «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершенен в любви» (1Ин. 4, 18). Святой же Симеон Новый Богослов пишет так: «Кто ходит в страхе Божием, тот, вращаясь среди злых людей, не боится, имея внутри себя страх Его и нося непобедимое оружие веры, благодаря которым он может и способен делать все – даже то, что многим кажется трудным и невозможным. Но он ходит, как некий гигант среди обезьян или рыкающий лев среди собак и лисиц: он уповает на Господа и твердостью разума поражает их, приводит в смятение их мысли, побеждая их словом мудрости, как жезлом железным». Вот что дает православному христианину подлинное разумение страха Божия, а не то хныканье и причитание, воспитываемое в своих подопечных некоторыми нынешними «духовниками», воспринимающими Православие в основном сквозь призму негатива и распространяющими вокруг себя сей чуждый подлинному христианству дух, когда мера церковности определяется степенью испуганности.
Недопустимо людей пугать Богом, как делают некоторые наши пастыри, это не только антихристиански, но и антипедагогично, подобно тому, как детей пугают милиционером, а затем они вырастают либо запуганными и ни на что не годными в жизни, либо становятся теми милиционерами, которые потом вовсю «отрываются» на своих согражданах. Как часто проповедь христианства «христианами» превращается в проповедь ада, вечных мук, бесов, бесовских козней, колдунов, антихриста, «врагов веры», трех шестерок, коварных «чипов», ИИН и тому подобного! Да, все это в жизни присутствует, однако Христос открыл нам эту сторону бытия не для того, чтобы мы дрожали от страха, вызываемого упоминанием этих явлений и сущностей, а затем, чтобы имели целостное представление о мире, были всесторонне информированы и вооружены против этих опасностей (предупрежден – следовательно, вооружен) и разумно устраивали свою жизнь. Своею Крестною смертью Он как раз поставил преграду между этими злыми силами и человеком, разрушать которую, войдя в соединение с ними, люди могут лишь сами по своему произволению, нарушая волю Творца и пренебрегая Его предупреждениями своей собственной волей. Такой неразумный «выход» за оберегающую человека «ограду» и лежит в основе греха.
Главное из того, что открыл человеку Христос, – он открыл Самого Себя. Христианство проповедует Христа как безгранично любящее всех Существо, Которое пребывает всегда с теми, кто к Нему обращается и стремится. В такой проповеди нет места «страхованиям» (конечно, это вовсе не означает, что надо забывать о разумной осторожности и осмотрительности), поскольку она, главным образом, свидетельствует о Свете неизбывной радости. Если «христиане» не радостны, не оптимистичны, то вера их «однобока» и повернута лишь в сторону тени, не будучи способной воспринимать свет. Основной лейтмотив христианской жизни не боязнь, а радостное восприятие жизни от присутствия в ней Христа.
Наши же «ревностные» православные (особенно те, кто воспитывается возле «младостарцев») будут битых два часа с горящими глазами тараторить об «антихристе», о масонах и «последних временах». А спросить их, а каков ваш Христос? – то едва ли что-то вспомнят из Евангелия, в большинстве случаев отделываясь общими фразами и понятиями. Получается, что эти христиане вовсе не Христа проповедуют и не на Него обращена и сориентирована их жизнь, а на то, что ни в коем случае не должно быть ее центром. В таких церковных коллективах Христос воспринимается, главным образом, как сила, отгоняющая темных духов. А это к Православию имеет лишь очень отдаленное отношение, потому-то и непонятны призывы таких «ревнителей», ибо они лишены подлинного христианского смысла. А «сплоченность» вокруг «батюшки» вполне психологически объяснима – известно, что запуганность способна сплачивать. Люди от недостатка религиозной образованности создают себе «страшное» Православие и не хотят с этим идолом расставаться.
Потому такие и подобные им «религиозные» настроения порождают целый букет разного вида «православий», как в кривых зеркалах искажающих его величественный, прекрасный облик, выхолащивающих его глубочайшие смыслы, чем препятствуют проникновению подлинного христианства в жизнь людей, которые смотрят на Церковь с желанием ее познать.
Очень распространена сегодня «православность», которая основывается и выстраивается на категорически негативном отношении к миру и ко всему мирскому. Мы, мол, правильные, спасающиеся, а они все – бесовские. Идейный лозунг таких «православных»: «Кто не с нами, тот не с Христом», и эти люди весьма уверены в том, что об этом «прямо сказано в Евангелии», ничуть не смущаясь крайней невежественностью искажения такого «перефраза» из Священного Писания: «Ибо кто не против вас, тот за вас» (Мр. 9, 40), (Лк. 9, 50). Смысловая разница – кардинальная, но на фоне сплошной евангельской неграмотности кто заметит подмену?
Беда в том, что таким образом, по такой схеме чаще всего и обосновывается псевдодуховность. В обстановке подобной «православности» (а она находит себе почву в среде особо «крутых», «монастыреподобных» религиозных приходов и общин), как правило, культивируется резкое и даже агрессивное отношение и дистанцирование (одеждой, поведением, образом мысли, нетерпимостью) от «мирских»: дескать, вот у нас – истинное Православие, истинная вера, а остальным – гореть в аду. Для таких людей характерна напускная угрюмость, сердитость, хмурость, раздраженность, «деланная» печальность. Если кто-то посторонний обратится к ним с вопросом – фыркают: мол, вот еще «мирские» привязались тут. В своем религиозном запале они склонны высокомерно (а часто, трусовато панически) отвергать, порицать все и вся, что находится «в миру», что не «их духа», ругать и выбрасывать на свалку все без разбора светские ценности. Сознание таких людей подчас выстроено совершенно антиобщественно.
Но в этом «псевдорелигиозном» угаре они забывают (опять же – вследствие элементарной необученности), что мир этот сотворил Сам Господь, и, следовательно, то, что сотворено Богом, быть плохим не может. Греховной является только оболочка этого мира – то, во что он «завернут». Зло созерцается не в сущности мира, не в его природе, а в том, что окружает его, что его обволакивает. Не мир сам по себе зол, а «…весь мир лежит во зле» (1Ин. 5, 19). Люди такого душевного и сознательного склада вместо того, чтобы осознавать и принимать реальность, – чему и учит нас Евангелие и святые отцы Церкви, – отмахиваются, отказываются от нее.
Много беды приносит нам еще так называемая апокалипсическая православность. Она рождается оттого, что, не имея изначально прочного религиозного фундамента, люди определенного психологического – «запуганного» – склада, начитавшись «апокалиптических книжек» про последние времена, три шестерки, козни диавола, антихриста, сотворили в своем сознании этакое «застращенное» христианство. Мол, все: детей не рожать, ремонт жилья не делать, канализацию не проводить, поля не садить – конец света не за горами! В разговорах с другими людьми, не столь «просвещенными», они, как правило, ощущают свою особую значимость как носителей тайных знаний и пророчеств о последних временах, данных лишь «особо посвященным». И в этом – ядро их так называемого религиозного сознания, на котором фокусируется все их «проповедование» и «апологетика».
Этому мутному религиозному течению апокалипсических (а, по сути, психологически неуравновешенных) настроений в церковной среде подчас способствуют некоторые священники, а также монашествующие, сознание и религиозный опыт которых устроены соответственно. В таких кругах главным (да и чуть ли не единственным!) непрощаемым «грехом» является принятие пресловутого ИНН либо паспортов нового образца. Разговоры ведутся, в основном, только о внешних и внутренних врагах, главный духовный акцент – на «печати антихриста» и, соответственно, абсурдно категорическая оценка: «Принял ИНН? – Анафема! У кого новый паспорт – прочь из храма, не допустим причащаться!». При этом совершенно игнорируется Евангелие, весь святоотеческий опыт Церкви, налицо узколобая, темная, невежественная фанатичность, забывается как о собственных многочисленных грехах и страстях, так и о Самом Христе. Какое уж там Православие – безграмотная, злобная дремучесть. Там, где нет разумного, молитвенного здравомыслия, Православия не бывает.
К описанному выше типу псевдоправославности тесно примыкает так называемый дисциплинарный, или солдафонский тип, когда настоятель или руководитель общины (или, бывает, даже монастыря) «выстраивает» всех под армейский стиль. Такой духовный руководитель всем приходящим тут же выставляет условие: требование (!) беспрекословного послушания ему, отсечения своей воли, выполнения всякого дела только с его благословения. Мол, так поучали нас древние отцы и только таким «послушанием» можно спастись, а иначе – ад, сковородки и геенна. Оторопевшим и запуганным от такого «богословия» приказывается ни в чем не перечить «батюшке». И все это происходит оттого, что он – «любимое чадо» такого-то старца. Проявляющего интерес, ищущего ответы на вопросы и не отключающего при этом своего собственного разума и свободы – изгоняют вон. В такой среде нет места для разговоров о Христе, о духовных вопросах – только о батюшке, которому очень льстит такое почитание и «послушание», испытывающему удовлетворение от того, как он всех «построил».
Жуткий, отвратительный тип отношений, ничего общего, кроме названия, с подлинной православной духовностью не имеющий. Такой «духовник» (сам «под старцем» находящийся и без зазрения эксплуатирующий его авторитет), как правило, в руководимой им среде ставит себя на место старца, а старца – на место Бога, и тем управляет своей общиной, внутри которой не возрастает свет Христовой любви, а процветает мрак и жуть неправды и высокомерного заблуждения. Послушание не воспитывается понуканием, и воля таким образом не воспитывается – так она ломается и отнимается. Сколько после такого «духовничества» остается искалеченных душ, исковерканных жизней! Игумен Никон (Воробьев) о таких «старцах» предупреждает: «Если кто из священников скажет вам: «слушайтесь меня, идите за мной, и я буду вести вас по духовному пути – бегите от него, этот человек в прелести».
Нередко встречается еще один тип псевдоправославности, который «лепится» из поверхностных эмоциональных впечатлений от прочитанных книжек, в особенности о чудесах. В наибольшей степени подвержены такому типу «религиозности» эмоционально впечатлительные женщины, хотя частенько попадаются и мужчины определенного психологического типа, как правило, не самой высокой образованности. Их впечатления от прочитанного или услышанного быстро захватывают поверхностные слои сознания, увлекая представлениями и мечтаниями. И вот уже у мужчин отращивается срочно борода, часто появляется нелепая косичка, женщины начинают рьяно носить только длинные, до пят, черные юбки, в глазах появляется блеск и строгая томность. И вот – в наличии еще один «святой» или «святая», в общем «блаженные». Вместо рассудительного понимания работает одно фантазийное воображение. В этот период, как правило, из уст таких «подвижников» и «тайных монахинь» бурным потоком льются такие «богословствования» (а ведь многие их внимательно слушают и прислушиваются к ним – вон какой верующий и православный!), что, как говорится, «хоть святых выноси». Мы наблюдаем в таких людях особый вид психологической мечтательности – «сам себе святой». В своих семьях такие люди зачастую становятся невыносимыми.
Такая духовная болезнь в Церкви давно известна, она распространена в среде так называемых неофитов, то есть новообращенных. При нормальном духовном окормлении православные пастыри стараются, чтобы этот период эмоциональных восторгов как можно быстрее прошел и люди, «переболев» им, переходили в состояние трезвого и осмысленного восприятия религиозных реальностей. (К слову сказать, все секты строят свою работу, опираясь именно на этот период естественной восторженности первых встреч с христианскими понятиями, и всеми своими силами и методиками стараются искусственно поддерживать эту «детскую болезнь» в своей пастве). Сейчас же за такими «тонкостями» у нас следят редко, оставляя ситуацию на самотек, потому нечего удивляться столь многочисленным проявлениям неуправляемого и множащегося неофитства.
Встречается еще и так называемая всевиновная религиозность, запуганная и беспросветно унылая, когда люди нагоняют на себя скорбь и плач, они вводят себя или же им помогают в том духовные «наставники» ввести себя в состояние психологической подавленности и невротической виноватости. «Обученный» таким образом человек (вследствие ложно и искаженно воспринятых понятий: «грех», «скорбь», «плач», «слезы») постоянно и скорбно думает лишь о своих грехах (гипертрофированно их истолковывая), в то же время переставая помнить о Боге. Недопустимо превращать христианскую среду в собрание плаксивых и нервных нытиков. Это в корне неверное представление о христианстве и Православии, о мощи его духа и мысли.
С другой стороны, в некоторой части церковных людей живет такой тип «православности», как «самооправдание и всепрощенчество», когда главным лозунгом такого духовного романтизма является высказывание: «А, Бог милостив – Он все простит». Но христианство не только прощает, но и отвергает. Нельзя забывать, что «много званых, но мало избранных», и про «узкие врата» следует помнить, и нужно не забывать предупреждение Апостола: «Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – Царства Божия не наследуют» (1 Кор. 6:уц 9-10). (1Кор. 6, 9-10).
Нужно обратить внимание на одну уже давно и глубоко въевшуюся особенность, характеризующую нашу церковную среду, с которой по инерции мы как бы «согласились», «придышались». несмотря на то, что по сравнению с начальным периодом нынешней церковной свободы доля мужчин заметно возросла, тем не менее, она имеет у нас преимущественно «женское лицо», поскольку подавляющее число наших прихожан всё же женщины и старушки (если не ориентироваться лишь на некоторые московские храмы). И это притом, что христианству присущ, безусловно, мужской характер. Если раньше для мужчин считалось неприличным не посещать храм, не участвовать в его жизни, не разбираться в Священном Писании (что, кстати, являлось для них предметом особого внимания, самоутверждения и даже «гордости»), то сейчас на мужчин, посещающих храмы, еще нередко смотрят как на «чудиков», в чем-то обделенных, ущербных людей. И это очень «говорящая» деталь, безусловно, свидетельствующая о недостаточности и об искаженностях в проповеди Православия в обществе. Нам нужно сделать все возможное для возврата в храмы мужчин – это сразу придаст нашим приходам социальную устойчивость и крепость (попутно обратим внимание на то, что основной контингент посетителей мечетей – в основном, молодые мужчины).
Нередко встречается тип псевдоправославности, который условно можно было бы назвать «высокомерным, заумным». Увы, нередко встречается такое явление, когда человек, не меняясь внутри, самонадеянно использует свои, выработанные светской жизнью мыслительные схемы и, не принимая по существу религиозную систему ценностей, т.е. практически оставляя свою внутреннюю конструкцию неизменной, пытается «нагружать» на нее сведения православного свойства. В результате такого «натягивания» Православия на совершенно нерелигиозный, несвойственный этой тонкой материи, грубый, угловатый «каркас» получается некое чучело, насмешка и пародия на православную духовность. И мы наблюдаем, как такие православные неофиты уже через полгода знакомства с православной литературой бойко цитируют святых отцов по всякому случаю, направо и налево раздают «духовные» советы, самоуверенно и категорично судят о вопросах духовного толка, ибо они уже «знают» ответы на все вопросы, у них нет ни тени сомнений в своей «православности» (вернее, в том, как они понимают Православие). Сложная богословская терминология так и сыплется из их красноречивых уст, эти люди всегда в поиске аудитории для своих «проповедей». Такой стиль «апологетики», кстати, характерен для всех сектантских «пасторов».
Часто в таких случаях проявляется откровенная надменность и пренебрежение к другим – «темным». И если не убедить таких людей в том, что нужно не Православие подстраивать под себя, а наоборот – изменять свое сознание по образцу смиренности святоотеческой мысли, то они будут проходить мимо подлинной религиозности, затерявшись в собственных вычурных, бесплодных конструкциях. Чтобы «одеться» в Православие, нужно вначале кардинально изменить свой внутренний духовный скелет, и тогда постепенно, деликатно, осторожно и благоговейно, с Божией помощью облекаться в эти восхитительные одежды своего подлинного бытия «в духе». А кавалерийские атаки самодовольного тщеславия, не видящего в Православии «ничего сложного», обречены на быстрое фиаско.
Духовное делание – это Наука с большой буквы. И что примечательно: если все же человек со сложившимся типом аналитического и научного мышления в начале пути потрудится понять эту фундаментальную истину, то, осознав ее, он затем начинает двигаться быстро и разумно, осознанно исправляя ошибки. То есть, перестроив каркас мышления, он эффективно использует возможности своего мыслительного аппарата, который сам по себе является ценным жизненным приобретением человека, уже в процессе воспитания сердца, в деле божественного преображения своей личности, раскрытии его духовных высот и сокровищ.
В общую копилку внешних негативных мнений о Церкви большой «вклад» вносят первые впечатления, которые часто выносятся людьми, побывавшими в православных храмах. Зачастую их встречает какая-то холодная, неприветливая, «старушечья» обстановка и атмосфера. Многие люди, от случая к случаю посещающие церковь, стесняясь искать священника, обращают свои первые вопросы к нашим бабушкам и тетушкам, поскольку полагают, что они точно «глубоко верующие». Как часто эти люди уходят разочарованными и порой попросту обиженными!
Спросите у людей: какое основное впечатление они вынесли от посещения храма, от увиденного и встреченного там? Многие непременно припомнят угрюмость лиц, часто сердитость, которая нередко выплескивается некоторыми «ревнителями» и «ревнительницами» на окружающих, особенно на нечастых посетителей, что происходит от искаженного и мрачного восприятия Православия. Потому-то люди, часто приходя в храм с ожиданием (порой незрелым и начально-наивным) чего-то возвышенного, вдруг могут получить, образно говоря, грязной тряпкой по лицу, и затем недоумевают, а что же такого доброго находят люди в этих холодных и недоброжелательных стенах? Правда, нужно разуметь, что сосредоточенность и угрюмость – это совершенно разные вещи. Однако основной внутренний глубинный настрой православного человека, который находится в храме – радость. Радость, ибо он пришел в дом своего Бога, в котором иконами его встречают просветленные лики святых, Богородицы, Самого Христа. Это место, где душа человека, обескрыленная от мирской суеты и грязи, может очиститься, расправить свои крылья, ликовать, взлетать и петь! Сосредоточенность, благоговейность только способствуют накоплению и возрастанию в сердце этой радости, а гневливость, раздраженность ее убивают, тянут душу вниз.
В христианстве человеческая порядочность, приветливость, культурность, интеллигентность никем никогда не отменялась. Мы должны разъяснить людям, что, к сожалению, и внутри Церкви есть то и те, что не от Церкви. «Они вышли от нас, но не были наши» (1 Ин. 2, 19).
Нас нередко не любят и не понимают за плохо, зачастую попросту безалаберно устроенную внешнюю церковную жизнь. Как правило, основное внимание батюшек сфокусировано на том, что происходит в алтарном пространстве, а все остальное, весь церковный быт управляется тетушками и бабушками. Однако именно «людская», а не алтарная атмосфера встречает человека, переступившего порог храма. И эта весьма неопрятная наша «бытовуха» очень часто неприглядно бросается в глаза, это то, чего не замечает «замыленный» глаз тех, кто каждодневно приходит в храмы на службу или на работу. Но житейская истина о том, что встречают по одежке, действует повсеместно.
Нередко наши церковные лавки оформлены неряшливо, небрежно, без заботы о посетителях. Работающие в них нередко грубы, невнимательны, зачастую неграмотны и не сведущи в вопросах, обращаемых к ним, и когда такое случается, человек может получить в ответ порцию невежества, а порой махровой дремучести. Вежливость, такт, учтивость, компетентность, заботливость встречаются редко. Нужно понимать, что церковная лавка является первым, а в некоторых случаях и главным рубежом, где мы обретаем или теряем как прихожан, так и доверие к Церкви и Православию. Нельзя лишь бы кого ставить на «врата» храмов: как сначала «приветят» людей, таков будет их дальнейший душевный отзыв и память, которые очень часто формируются именно от первых впечатлений о Церкви. Нередко бывает, когда эти старушки, начитавшись житий святых, и себя тут же начинают таковыми представлять. Будучи по существу религиозно неграмотными, часто некультурными, такие «старицы», распираемые страстью поучать и наставлять, воронами набрасываются на так называемых захожан с сердитым шиканием, упреками и одергиваниями. Вот такое агрессивное и невежественное «Православие» «проповедуется» ими народу. Спросите у людей: почти каждый вспомнит свой первый приход в храм, кто и как его там приветил.
Исключительно важна человеческая атмосфера, царящая между работниками храма, а вот этой стороне своей деятельности: поддержанию в церковном коллективе доброжелательности, приветливости и компетентности – мало кто из настоятелей уделяет должное внимание. Ведь этим работникам, собственно, выдают жалование не только за то, чтобы мыть пол и чистить подсвечники, а за то, чтобы они правильно (если хотите – профессионально), по-доброму встречали людей, которые, войдя за порог, сразу почувствовали, что это Храм, а не просто религиозное учреждение. Мы же сейчас имеем храмовые коллективы нередко нездоровые, склочные, скандальные, в которых люди обижаются друг на друга, ябедничают, наушничают. Создается такой себе «междусобойчик», и в это свое тихое и теплое «болотце» никого из «чужих» ни за что не допускают. Такой тяжелый, затхлый, нездоровый климат, без сомнения, пагубно отражается на всей церковной приходской обстановке.
Внутренние и внешние церковные нестроения являются основной причиной неимоверного засилья иноземных проповедников на религиозном пространстве Украины. В этой связи нужно заметить, что доктрины всех заграничных сект, а также других «религий», густо «посеянных» в наших землях, выстроены не столько на определенных религиозных взглядах, сколько на критике Православной Церкви, которую они делают стержнем своего миссионерства и своей проповеди. Но здесь нужно выделить и особо подчеркнуть один очень важный момент: никогда они не критикуют собственно Православие (поскольку хорошо осознают всю сравнительную несостоятельность своих «богословских» аргументов), но всегда и только – поведение православных и церковные порядки. Этой ловко сработанной подмены, шулерской подтасовки люди в большинстве своем по своему незнанию и простодушию, к сожалению, не видят. В таком «выверте» и кроется «успех» всех иноземных религиозных коммерсантов. Даже поверхностное сопоставление всего множества так называемых религиозных доктрин этих религиозных «кооперативов» и с масштабом религиозной мысли, богословия, философии и духовным богатством и опытом двух тысяч лет, накопленных Православием, с абсолютной очевидностью свидетельствует о том, что тот религиозный «багаж», с которым эти религиозные «челноки» приезжают к нам, не просто меньше – он ничтожен! Привозимые ими религиозные «консервы» подобны самому дешевому и некачественному копеечному товару, которым нынче завален рынок ширпотреба. Тем не менее многих наших людей он привлекает, и они, уходя от нас, идут к сектантам!
Увы, их критика нередко справедлива, тем более что почти все сектанты (а это ведь наши, часто родные, близкие, знакомые, живущие рядом люди) в поисках веры, проявляя искренний интерес к религии, вначале непременно посетили наши (да свои же!) православные храмы и были разочарованы (порой очень сильно) тем, что они в храмах встретили, что услышали от наших прихожан, какое «боговедение» и «понимание» веры и христианства им предложили наши «православные». И в этом виноваты только мы сами.
Если посмотреть на деятельность Церкви с системной точки зрения (а в определенном смысле церковное сообщество представляет собой сложную, многоуровневую систему), то эффективность функционирования ее сегодня придется признать весьма невысокой. К такому неутешительному выводу приводит взгляд на противостояние нашей Православной Церкви множеству карликовых заезжих «религий», когда иноземные «миссионеры» создают и регистрируют на территории Украины свои «конфессии» и проповедуют украинцам (!) свое «христианство». И, надо признаться, с точки зрения привлечения людей небезуспешно: они имеют здесь свою «долю» и, оказывается, весьма немалую.
Нужно сказать, что их деятельность имеет, так сказать, КПД гораздо выше, чем у нас, когда меньшими средствами достигается больший миссионерский результат. Разумеется, по силе и общему спектру влияния в обществе с Православием никакие секты или «церковки» сравниться не могут. Но нужно учитывать, что у нас задействованы сейчас уже довольно внушительные средства: впечатляющее количество храмов и монастырей, выпускается большое количество литературы, церковной утвари, атрибутики, икон, действует довольно обширная сеть семинарий, училищ, академий и иных духовных учебных заведений, создан уже немалый «административный» ресурс в виде епархий и иных органов управления церковной системой, продуктивно работают многие производственные структуры, в конце концов, на нашей стороне исторический опыт, корни и традиции. Ведь из всей своей истории в течение всего лишь 70-летнего промежутка страна, созданная под сенью Православия, была «вынута» из присущей ей духовной атмосферы, поэтому психологическая, духовная, бытовая память народа хранит еще очень многое из своего идейного генетического фонда, несмотря на годы советского забвения. Это еще 10 лет назад можно было сетовать на большевистское прошлое страны – сейчас этот аргумент представляется понятным, но недостаточно весомым и убедительным: 70 лет и 20 – сроки уже сопоставимые.
Сегодня мы располагаем очень внушительными ресурсами, но их результативность еще далеко не соответствует тому потенциалу, духовной глубине и мощи благотворного воздействия на общество, который заложен в Православии. Сравнение же с налетевшими на нас стаями иноземных религиозных организаций полезно в том смысле, чтобы более рельефно увидеть картину сегодняшнего дня нашей собственной церковной жизни.
Казалось бы, при таком соотношении сил и средств от всех сект и следа не должно бы остаться на украинских просторах. Но нет, эта короста въелась, прижилась и распространяется дальше. И когда мы излагаем жалобы властям на засилье сект в наших городах и селах (список, конечно же, прилагается), то нам должно быть стыдно за то, что выставляем такими жалобами наше Православие и нашу Церковь в негативном свете слабости – в глазах общества они невольно выглядят беспомощными и бессильными. Ситуация напоминает ту, когда в дом к могучему исполину забегает мелкое хулиганье и беспардонно шкодит в его хозяйстве, а великан не находит ничего лучшего, как писать заявление участковому, забыв и не умея использовать для защиты своего дома ту силушку, что ему дана Богом.
Вот, к примеру, слышатся многолетние сетования по поводу того, что законодательно все религии у нас уравнены в правах. Те, кто установил такое «равенство», были, конечно, совершенно некомпетентны (если не сказать крепче) в этом важнейшем аспекте государственного руководства Украиной (и наоборот, этот факт указывает на хорошую подготовку тех, кто работает против возрождения Украины). Только самые недалекие не усматривают в таком якобы «демократическом» решении рычага сильнейшего деструктивного воздействия на украинское общество. Случившаяся ситуация с юридическим уравниванием всех религий в стране, совсем еще недавно составлявшей значительную часть Православной империи, сопоставима с той, когда льву и мышам выдают одинаковые «удостоверения личности» и отводят каждой особи одинаковые территориальные наделы, устанавливая одинаковые «мышиные» правила жизни (действующие и для льва), поскольку мышей больше в количественном исчислении, что оказывается «очень демократичным». Но такое положение вещей искажает саму природу, в которой все должно соответствовать своему естеству: для льва – своя территория, для грызунов – своя. Только тогда и наступает естественный баланс сил и видовая устойчивость. Негоже, когда мыши предъявляют претензии на львиные интересы, а лев вынужден вести себя по-мышиному, «толерантно», как будто он – всего лишь большая мышь.
В сущности, Православие – это заоблачная гора, все эти секты по сравнению с ним – бугорки да кочки. И в таком сравнении нет ни капли высокомерия или заносчивости – это правда, реальность, и увидеть ее несложно, поскольку этот факт лежит на поверхности. Но для этого нужно быть хотя бы в самой малой степени религиозно грамотными или осведомленными. Наиболее эффективная «прививка» от сектантства всех мастей – это крепкая массовая религиозная грамотность. В этой связи наших людей нужно «оснастить» хотя бы самыми простыми средствами «защиты» от прилипчивых и настырных коммерсантов от религии.
К примеру, совсем несложно распространить среди прихожан такой аргумент против тех же «свидетелей Иеговы»: не так давно они осуществили новый – «свой», с позволения сказать, перевод Евангелия (чего стоит хотя бы подобные «улучшения» текста: «Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные и Я «освежу» (!) вас» (Мф. 11, 28) вместо общепринятого «успокою»). И таких «шедевров» в тексте – масса. Помимо множества других, внесли в текст такое изменение, которое должно быть с точки зрения разумного человека для них просто «убийственным». Дело касается ни мало, ни много, но одного из центральных мест: самой молитвы Господней «Отче наш…», которая приводится евангелистами Матфеем (Мф. 6, 9-13) и Лукой (Лк. 11, 2-4). Оказывается, в тексте этой великой молитвы Евангелия от Луки «иеговисты» попросту опустили ее последнюю часть – прошение «но избавь нас от лукавого». Даже не исказили, а напрочь устранили! Будучи накрепко привязанными к текстам, все «свидетели» хорошо знают пророчество Апокалипсиса: «И если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни, и в святом граде, и в том, что написано в книге сей» (Откр. 22, 19). Но ведь оно – непосредственно о них, о том, как они поступили со Священным Писанием, и здесь не может быть иных мнений! К тому же, нужно обратить внимание на смысл устраненного прошения: оно направлено непосредственно против «лукавого», что говорит о многом: «кому» такое изменение должно быть на руку.
Сейчас же в общественном сознании правит бал страшная, тупая сила – «полузнание». Согласитесь, чтобы увидеть разницу между романом «Война и мир» и журналом комиксов на эту книгу, нужно познакомиться с тем и с другим. Комикс пролистывается за 15 минут, а вот прочтение книги уже требует внутреннего труда. Но только такими усилиями и создается пространство культуры и разума.
Так вот, оказывается, что «засериаленное» сознание наших сограждан (теперь понятно, зачем нужно было насаждать эту «сериальную» культуру, против которой с самого начала выступали понимающие люди, защищавшие Украину и украинцев) воспринимает намного легче «комикс» и пародию на христианство, чем его подлинную версию. Вначале вошли в нашу жизнь сериалы, а затем – прицепом – эшелоны религиозной «лабуды». Так исполняется план разрушения Украины и украинцев через духовную и интеллектуальную эрозию массового сознания. И если Украине не удастся вернуть подлинное знание о себе как о державе не только большой территории, замечательной природы, но и о стране самой великой и значимой религии, то и экономическая оболочка ее окажется заполненной чуждой духовно-нравственной атмосферой с разрушительными последствиями, результаты которых уже явственно проступают во всех областях общественной жизни.
Восстановить в большой стране при нынешних условиях религиозность в той степени, чтобы она стала весомой конструктивной общественной силой, – это дело не нескольких лет. На долю нынешнего поколения священнослужителей выпало начать этот процесс. В этой связи необходимо не упустить из виду понимание того обстоятельства, что сейчас происходит закладка «фундамента» православного восстановления Украины, а потому необходимо с максимальной тщательностью и усердием подходить к этому исключительно значимому для нас «деланию», как можно правильнее и основательнее сформировать каркас духовно-нравственных общественных отношений. От них в первую очередь будет зависеть продвижение Украины как в исторической перспективе, так и в ближайшие годы.
Ядром задачи, стоящей перед нынешним поколением церковных служителей, по-видимому, должна быть основательная и правильная прививка обществу основ православного вероучения, обучение людей основам религиозной грамотности, – словом, то, что охватывается понятием «религиозное просвещение». Необходимо осознание на всех уровнях церковной иерархии того, что простым декларированием христианской системы ценностей этих целей достичь сегодня нельзя, – массовое сознание перегружено информационными шумами и мусором. Поэтому Православию нынче, возможно, как никогда прежде, нужно учить – настойчиво, деликатно и умело, по-пастырски. Повторимся – ведь священство – это не только дар благодати Святого Духа, позволяющий священнодействовать; в благодати православного таинства рукоположения священству дается не столько «разрешение» совершать церковные таинства, но, главным образом, дар пастырства, без которого его жизнь и служение рискует упроститься до уровня только совершителя церковных треб. И вот с этим пониманием непреложности и обязательности пастырского завета Христа: «Идите и научите», у нас большие трудности, а ведь это тот базис, на котором только и может успешно развиваться жизнь Церкви.
Речь не идет о том, чтобы нагружать сознание прихожан высотами богословского и духовного опыта, требовать от них заучивания сухих догматических истин – сейчас не до этого. Наши люди в большинстве своем имеют весьма туманные и обрывочные понятия о самих основах своей православной веры, не имеют элементарных навыков устроения и осуществления духовной жизни, которая сегодня, как правило, состоит из «дежурных» присутствий на богослужениях, более-менее периодичной исповеди (которая зачастую осуществляется формально, «под копирку») и, по возможности, Причастия. Но если Церковь – это духовная врачебница, то в этом процессе необходимо руководительство врача, нужна периодически хоть какая-то оценка того, что происходит с душой, – она лечится или не лечится, процесс идет в положительную или же в отрицательную сторону, насколько правильно выбран «курс лечения» и т.п.? Если же продолжить аналогию с больницей, то нынешнее состояние духовной жизни во многих храмах и приходах похоже на ситуацию, когда пациенты, приходя в свою больницу, сами выбирают себе лекарства, сами делают себе уколы, бродя по коридорам и кабинетам, врачи же в этом массовом самолечении не участвуют, поскольку ушли на затянувшуюся планерку по строительству новых корпусов.
Может, в наш просвещенный век люди сами смогут «научиться христианству», как нынче и происходит? Конечно, можно сказать, что есть книги – берите, читайте, духовно возрастайте; собственно, сегодня так фактически и обстоит дело с религиозным просвещением. Но ведь литературы слишком много, она далеко не равнозначна, и для того, чтобы правильно и с духовной пользой ориентироваться в ней, нужна основательная подготовка и определенный образовательный уровень, а это, по понятным причинам, встречается нечасто. Очевидно, что вера православного христианина должна быть ясной, зрячей, глубоко осознанной. Этому учил и к этому призывал апостол Петр: «Господа Бога святите в сердцах ваших; будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать отчет с кротостью и благоговением» (1Пет. 3:15). Чтобы оценить уровень сегодняшнего самопросвещения, нужно просто расспросить православных прихожан о самых простых и фундаментальных аспектах их веры. Например, в чем заключается существо их православной веры? Во что они верят? Что в связи с их верой является главным в их жизни? Как в их жизни присутствует и действует вера? В ответ на эти простые вопросы можно такого наслушаться, что впору за голову хвататься. Попросите у наших «православных» хотя бы перечислить наизусть десять Заповедей, спросите о любимом месте из Евангелия (главу и стих). Ответы располагают к самым нерадостным выводам.
Не имея здравого полноценного прочтения, понимания и восприятия своей веры, человек не может правильно и полноценно строить христианскую духовную жизнь, а, следовательно, и достигать цели – спасения. Дело в том, что этот сложный, глубинный духовный процесс преображения сам по себе изначально устроен так, что поскольку в нем участвует множество людей, то он нуждается в определенных внешних организационных формах, которые и предусмотрены системой церковного учительства. По слову апостола Павла, «Итак, вера – от слышания, а слышание – от слова Божия» (Рим. 10:17). Это означает, что веру людям нужно тщательно разъяснить, их нужно методически наставлять и вразумлять, то есть для этого нужно осуществлять целый педагогический процесс, длящийся во времени и требующий грамотного устроения. Если же Православие воспринято пунктирно, «лоскутками», «со слуха», то это подобно тому, как если бы человек стал читать книгу, зная лишь половину букв из всего алфавита, поэтому неизбежны искажения, непрочтения, нелепости и непонимание. Нечто похожее часто и происходит у нас с «прочтением» Православия в нынешней церковной среде.
Пастырь, как бы то ни было, все же «профессионал», и потому он обязан быть «в теме» всегда и гораздо глубже остальных уже в силу своего служения; кроме того, он должен уметь так организовывать процесс религиозного образования, чтобы он был максимально подходящим именно его пастве. Если же бросить все на самотек или же делать формально, без усердия, для «галочки», тогда и «плоды» окажутся соответствующими, то есть каковыми они на данный момент и являются – никудышными.
Мы упускаем из виду один существенный момент церковной жизни: прихожанин, посещая храм и материально поддерживая своими пожертвованиями все храмовое и богослужебное устроение (из которого – что немаловажно – получает жалование клир и обслуживающий персонал), имеет вполне обоснованное право и ожидание того, что там его должны научить религиозной грамоте, по меньшей мере, основам веры и духовной жизни, а также иметь возможность всегда обратиться за помощью в случае необходимости – по подобию лечебницы. И если он чувствует, что воцерковление не приносит ему не только духовных плодов, но он остается спустя какое-то время (и часто немалое) практически таким же безграмотным и несведущим в вере и Священном Писании, как и прежде, то его неудовлетворение и духовное опасение от такого положения дел вполне «законно» и оправдано. Мало того, если оно религиозной озабоченности у людей не вызывает, то это свидетельствует скорее не о «смирении» таких христиан, мол, «ну что ж, если они нас не учат – на то воля Божья», а об истощении настоящего православного духа в таких христианах, ибо призыв: «Научите» равнозначен «Научитесь». В такой нетребовательности к своим религиозным познаниям, как правило, проявляется духовная лень и безответственность к своей личной «православности» («ничего, – и так сойдет»), а, следовательно, безразличие к призыву Христа. Пассивность и равнодушие вредны и губительны для Православия в гораздо большей степени, чем его откровенные враги.
Рукоположение делает священника в церковной жизни, конечно, основной, особенной фигурой. Однако нельзя забывать, что в известном смысле священники и прихожане перед Богом равноправны, и соотношение «начальник-подчиненный» носит характер больше привычно-этикетный и эмоциональный, чем сущностный. К примеру, прихожане, собравшись в храме без священника, могут помолиться и даже провести некоторые церковные службы. В то же время священник без прихожан в своем служении состоятельным быть не может. Нужно во многом изменить устоявшиеся стереотипы отношения людей к своему нахождению в Церкви. Евангелие недвусмысленно устремляет человека к совершенно определенным плодам христианской жизни, нацеливает на ясный результат. (Гал. 5, 22-23; а также см. «Притча о сеятеле» (Мф. 13, 3-23). И если его, этот результат, душа не обретает, и церковная жизнь бесплодна, то такое «христианство» не имеет смысла. Христианин должен относиться к своему духовному росту очень ответственно, что особенно важно как раз сегодня, в темное время соблазна и греха. А потому опасно быть пассивным, инфантильно удовлетворяясь своим «младенческим», длящимся годами состоянием лукавого неведения и «неделания», «удобно» оправдывая его существующим положением вещей и возложив духовное упование на кого-то другого, выводя себя самого из этого процесса творения своей жизни, для того и дарованной Богом. Процесс уподобления человека Богу-Творцу отражен в библейском принципе: «Уклонись от зла и сотвори благо…» (Пс. 33,15).
Пожалуй, нельзя не затронуть одну исключительно существенную струну нынешней церковной жизни, можно сказать, ее центральный нерв, речь о которой ведется всерьез в наше время очень нечасто, поскольку считается несовременной, какой-то уж слишком «витающей в облаках» и оторванной от сермяжной действительности. Сегодня в наших храмах мало, недопустимо мало любви – и это очень заметно. А это означает, что духовная жизнь в них едва теплится, поскольку все внешние движения в Церкви, если там нет плодов действия Святого Духа, немногого стоят. И это, пожалуй, главное следствие болезней нашей современной церковной среды. Если в наших храмах нет реально текущего, православно устроенного процесса взращивания христианской любви, то они по большому счету не выполняют той роли, ради которой созидаются.
Несложно предположить возражения по поводу этих размышлений: «Эка, хватил – любовь ему подавай! Тут бы с обыкновенными церковными делами управиться, и чтоб сил еще хватило на службу». Что тут сказать? Конечно, все это тяжкие хлопоты и нелегкая, порой неблагодарная работа, лежащая на плечах нынешнего священства. Но ведь мы знаем, что не сами по себе здесь копошимся, и Господь, Который заповедовал: «Наипаче ищите Царствия Божия, и это всё приложится вам» (Лк. 12,31), – с нами. К сожалению, мы видим, что и в уже давно отстроенных и довольно обеспеченных храмах коммерческо-материальная жизнь продолжает свое «кипенье в действии пустом», а настоящая жизнь религиозная, именно та, которой и должен преимущественно жить храм, – часто находится далеко на задворках духовного и церковного сознания. И скорые, «дежурные» оправдания такого положения, что, мол, живем в последние времена, а потому и духовная жизнь оскудела, ничего особо не оправдывают.
В действительности теперь никто и ничего, по сути, не мешает устроить все в наших храмах так, как должно быть, и проблемы в большинстве случаев заключаются не во внешних факторах, а в самих приоритетах служения. Беда в том, что повсеместно царит близорукая, подслеповатая успокоенность, что все в порядке, все у нас хорошо, безошибочно указывающая на теплохладный градус церковной жизни. Но ведь святые отцы предупреждали, что такая духовная «температура» для Церкви и христианства – наиболее опасна.
Почему так важно сейчас сказать о евангельской любви – о такой, как многим может показаться, уж слишком «высокой» и как бы неуместной в сегодняшних условиях материи? Да потому, что взращивание в себе христианской любви – это, в конечном счете, есть главный вектор, по которому должна выстраиваться правильная духовная жизнь православного христианина. Православная аскетика исходит из того, что христианской любви нужно правильно и умело учиться, она не появляется вдруг, невзначай. В человеческом сердце перемешано добро и зло, любовь и ненависть. Православие научает человека и направляет его к тому, чтобы, во-первых, уметь различить в себе добро и зло и, во-вторых, с помощью того, что содержит в себе Церковь для вспомоществования человеку в этом духовном делании, вытеснять из своего сердца злобу и заполнить это пространство любовью. В этом заключается существо духовной жизни христианина.
Подлинную сущность христианской любви и значение ее в духовной жизни христианина раскрывает нам апостол Павел: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так, что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долго терпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится. Не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла. Не радуется неправде, а сорадуется истине; Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится… А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь, но любовь из них больше». (1 Кор. 13, 1-13).
То, чем существенно отличается православный христианин от нерелигиозного человека, состоит не в том, что он чем-то лучше (упаси, Боже, чтобы так мыслить!), но тем, что он по-настоящему ведет в своем сердце эту вселенскую борьбу, он духовно трудится, духовно сражается со своим внутренним злом. Пускай нередко и с поражениями, но в его душе воспитывается и постоянно присутствует напряжение духа, которое совершенно определенно направлено от злобы к любви. Собственно, Церковь по своему существу и составляют те люди, дух которых во Христе, т.е. те, кто разумно и настойчиво осуществляют это «делание» любви. И христианин от нехристианина (в том числе – и будучи в церковной среде) отличается сущностно именно этим внутренним признаком, а не количеством поклонов или числом прочитанных акафистов или размером бороды. Самое важное заключается не в том, каков сейчас этот человек, но в каком направлении он движется, к какой цели стремится.
Когда мы сетуем на недостаток любви в наших храмах, нельзя не отметить того, что видят все, кто более-менее знаком с церковной обстановкой: Христовой любви очень недостает, прежде всего, между самими нашими православными «батьками». Они подолгу и по сути своего служения должны по-братски любить друг друга, а часто ли это встречается? Об этом тяжело и стыдно говорить, но проповедовать любовь пастве, не имея ее между самими пастырями, – дело безнадежное и в какой-то степени непорядочное. Знать Любовь, пребывая в ней, и декларировать ее – вещи не тождественные. Очень часто отношения, наблюдаемые между нашими священниками (а их от людей не скрыть, да особо никто и не скрывает), увы, окрашены в цвета соперничества, в большинстве же случаев – это равнодушие. Не любовь, а соперничество! А бывает и еще хуже – откровенная недоброжелательность. Даже между священниками одного прихода! Даже порой между духовными чадами одного старца! Духовный яд от невоспитанных в любви священнических сердец как невидимая радиация, мертвит всю обстановку вокруг. И, наоборот, вокруг любящей священнической души доверительно и искренно собираются люди, интуитивно прилетающие на этот духовный нектар даже в не обустроенный пока храм, который они затем сообща на крыльях этой любви и всегда помогающей в таких случаях Божией благодати своими руками возведут и обустроят.
Если священники не будут любить друг друга как братья, то ничего в нашей Церкви доброго не вырастет. На самом деле, большинство священников в глубине сердца истосковались по этому душевному восторгу православной общности в Христовой любви, истосковались по подлинной православной соборности, с тревогой и с упованием помнят слова Христа, обращенные к каждому из них и ко всем, верующим в Него: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13, 35).
Православные – это люди, объединенные одной идеей – идеей спасения. Это самая грандиозная и самая сильная идея, которая в принципе может возникнуть у человека и человечества. Вот почему воздействие ее так значительно и порой трудно удерживаемо умом, и нередко несведущими людьми принимается за некий фанатизм. Характерным и особенным для христиан должны являться не бороды и «хвостики», не длиннополые одежды, не «смиренный» вид, а искренняя, разумная внутренняя принадлежность идее Небесного Царства и Христа как его Царя. Ни идея здорового тела, ни идея семьи и детей, ни идея устроения благополучного и процветающего общественного строя на земле не сравнится с ней по высоте и значимости, ибо она заключает в себе подлинную реальность Вечности. Сила этой идеи позволяет людям веры стоять в ней, несмотря на многие внешние и внутренние нестроения.
Источник психологического родства христианского сообщества состоит в том, что христианин – это человек в определенном смысле «беременный» своей душой. Правильно устроенная христианская жизнь предполагает, без изменений в рамках своей обычной внешней жизни, в то же время радикальное изменение своего внутреннего мира, когда человек переходит «на иждивение Бога». Такой простой и в то же время полноценной, счастливой веры ожидает от нас Христос. Можно принадлежать к любому сословию, иметь различный социальный статус, профессию, уровень образования, но христианином человека делает его духовная жизнь, в центре которой – внутренняя борьба за то, чтобы сердце наполнялось Христом и христианской любовью. Можно верить или не верить в то, о чем свидетельствует Православие, но знать, о чем Православие свидетельствует, культурному и образованному человеку – необходимо.
Разве ученый, депутат, бизнесмен, учитель, милиционер, журналист, актер, офицер, фермер и т.д. не может воспринимать свою жизнь сквозь призму своего посмертного бытия и значения Христа в ней? Разве нельзя умнице-красавице, общительной, обаятельной девушке быть христианкой? Неужели современному юноше, разносторонне развитому, нельзя руководствоваться православными убеждениями? А ведь по какому-то глупому неписаному «закону» многие у нас считают, что такие качества с понятием «православность» никак не совместимы. Разумеется, они накладывают отпечаток на отношение человека к выбору одежды, музыки, компании, работы или, допустим, к посещению дискотеки. Но это сродни тому, как если бы они, будучи осведомлены в том, что вода в реке загрязнена и опасна для здоровья, не стали бы в ней купаться, в то время, когда разгоряченный «народ», пренебрегая предостережениями, шумно бросается в отравленную воду. Действуя таким образом, они поступают, безусловно, разумно и осмотрительно. Точно так же, к примеру, разумно воспитанные люди не будут питаться гамбургерами, чипсами, кока-колой и прочими вредными пищевыми суррогатами, удерживая себя от соблазнов рекламы.
Многим может показаться, что в современном мире – «в миру» – обладать евангельскими христианскими качествами невозможно и для этого нужно куда-то уезжать, уединяться за монастырскими стенами. Такой взгляд свидетельствует о полном непонимании христианства как такового. Христиане должны не столько убегать от мира, сколько способствовать его преображению, ибо «мир во зле лежит». То, что мы называем благочестивым поведением, не есть отклонение от так называемой нормальной современной жизни, как считают многие по своему невежеству. Разве современному человеку не нужно заботиться о «гигиене» своих чувств, мыслей, побуждений? Мы ведь находим совершенно нормальным и здравым регулярно мыться или посещать баню, следить за чистотой своего тела – и здесь никакой роли не играют должности, профессия, социальный статус и т.д., поскольку стремление к телесной чистоте исходит прежде всего от воспитанной в человеке культуры.
Точно так же для всякого разумного человека является естественной потребность в регулярном духовно-нравственном очищении. Поэтому Церковь для него и является такой «баней», где духовно «окультуренные» люди смывают со своей души грязь этого «падшего» мира, в котором им приходится жить. Однако, как и обычной баней нужно уметь пользоваться, так тем паче с пониманием и разумением подходить и к использованию такого духовного «инструмента», как Церковь. А ведь наши соотечественники, как правило, совершенно не понимают ее роли и значения. В своих родных православных храмах они часто ведут себя подобно степному монголу, пришедшему впервые в театр – ни порядка, ни смысла, ни пользы в нем для себя он не усматривает.
Строить жизнь исходя из предпосылки бытия Бога, неумираемости личности, вечного бытия души, неизбежного существования за рамками земного пребывания человека, которое во многом зависит от этой жизни, – никак не может входить в противоречие с современностью. Внутренний мир, которым, по сути, и живет человек (внешний – лишь создает материальные условия для него), остается во все времена одним и тем же. Поэтому подлинное христианство актуально и современно всегда, оно является той «солью», которой очищается и оздоравливается каждый человек и в целом человеческое общество. Мир «осоляется» христианством и христианами. Поэтому нам нужно научиться отделять христианство от псевдохристиан, которые своим поведением не столько «осоляют», сколько засоряют взгляд на Православие и Церковь, отпугивая от них людей.
Евангелие неоспоримо свидетельствует о совершенно ином облике христианина, отличного от того, который нынче сложился в общественном сознании. Среди персонажей, к которым благоволил Христос или показывал их в Своих притчах, мы не встречаем пассивных, унылых, пугливых, ограниченных людей. Наоборот, это люди активные, ищущие, искренние, смелые, порядочные, добрые. Здесь и мытарь Закхей, после встречи со Христом от всего сердца решивший восполнить (вчетверо) тот ущерб, который он нанес людям и навсегда отказаться от мздоимства (Лк. 19, 8); один купец, вкладывающий все свои деньги в покупку дорогой жемчужины (Мф. 13, 46), другой – приобретающий поле с зарытым в нем сокровищем (Мф. 13, 44); милостивый самарянин, исключительно сердечно, заботливо и предусмотрительно спасающий пострадавшего от разбойников (Лк. 10, 33-35); сирофиникиянка, настойчиво и умно испрашивающая у Христа исцеление своей дочери (Мк. 7, 25-30); слепой у дороги, не постеснявшись сыпавшихся на него упреков, из всех сил докричавшийся до проходящего вдалеке Иисуса Христа, Который его исцелил (Мк.10, 50-52); и четыре товарища, для спасения своего друга разобравшие крышу и спустившие больного к ногам Спасителя (Лк. 5, 19). А также множество других, образами которых Иисус Христос учил людей настоящей жизненной христианской позиции и искреннему, живому отношению к Богу.
Жития всех святых свидетельствуют об активном характере их жизни и отношениях с Творцом. Все они были разными, но их роднили искренность, творчество, радость и созидательность. Душа преподобного Серафима Саровского постоянно жила Пасхой, он всегда приветствовал людей: «Христос воскрес!» – и встречая с неизменной любовью, называл «Радость моя!». Свет, радость, активная жизненная позиция, живое, конструктивное (в какой-то степени, даже по-детски прагматическое) отношение к Богу, а также готовность и умение приходить на помощь ближним – вот характерные черты внутреннего мира православного христианина, воспитываемые Евангелием.
Жития святых дают нам великое разнообразие человеческих характеров, темпераментов, уровня образованности, степени дарований, социального положения. Это люди разных эпох, народов, наций, их путь ко Христу всегда индивидуален. Но объединяет их в одно православное Христово братство, не имеющее ни географических, ни этнических, ни временных границ, нечто «единое на потребу» – глубокое, целостное осознание Христа как своего Бога и Спасителя, когда Он становится главной Личностью в жизни человека. Это вовсе не означает, что остальных близких людей нужно отвергнуть. Наоборот, о них-то необходимо максимально проявлять заботу в первую очередь («Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1Тим. 5, 8), понимая, что общение с ними, человеческое взаимопроникновение – самое глубокое и полноценное – осуществляется именно во Христе, когда Эта Личность становится для всех и единой, и любимой, и спасительной. Только такие отношения, выстроенные на самой великой идее христианства – устремленности в Небесное Царство,- способны генерировать высшие степени радости бытия: любви, благородства, жертвенности.
Православный христианин прежде всего внутренне радостен, раскрепощен, он разумно устраивает свою земную жизнь в контексте грядущего вечного своего бытия. Из своей веры он черпает силы для целенаправленного и разумного преображения себя, своих личностных качеств, борясь со злобой своего сердца. И все это происходит в рамках обыкновенной земной жизни со всеми ее перипетиями и тяготами. Евангельские образы вовсе не свидетельствуют нам о плаксивости и унылости. Человек, устремляющийся ко Христу, энергичен, смел, отважен, разумно предприимчив, настойчив, и в то же время кроток (для уточнения этого понятия: кротость – это спокойное, полное чистой любви состояние духа, а не слабохарактерность, как многие полагают), умеющий благодарить по самому большому счету, милостив, терпелив, честен, благороден, готов пожертвовать своим ради других. Это человек с исключительно творческим отношением ко всем сторонам своего бытия, и поэтому он всегда интересен. Если выстроить в мысленный ряд все евангельские персонажи, то мы увидим полноту того образа, каким видит верующего человека Сам Христос, и на этих характерах Он учит нас подлинному христианству.
Посмотрите, какой живой, интересный, разнообразный и разноплановый образ христианства и христианина показывает уже упоминавшийся афонский старец Паисий, наш современник. Почему эти книги, появившиеся у нас несколько лет назад, с невероятной быстротой распространились в христианской среде и пленили нас? Потому что вдруг раздвинулись рамки практической религиозности, которую у нас привыкли понимать довольно заужено и плоско. Он, будучи, несомненно, прозорливым, человеком высокого духовного подвига, очень доходчиво, правдиво и рельефно описал христианство красками нашей сегодняшней заблудшей эпохи. Он не пугал, но предупреждал, не стращал, но давал надежду, раскрывая Евангелие как Книгу нашей теперешней, такой противоречивой и расхристанной жизни. Его опыт исполнен осмотрительности, сосредоточенности, но главным образом – радости о том, что Христос верен и сейчас Своему слову: «Я с вами во все дни до скончания века». (Мф. 28:20).
Старец учит, что нужно формировать в себе правильные как духовные, так и светские навыки. Он с удивительной ясностью разъясняет, что Православие вносит в жизнь и быт здравый смысл и святость, облагораживает их во всех проявлениях, делая максимально конструктивными. Правильно воспринятое, оно выстраивает здравый, исключительно позитивный психоэмоциональный внутренний мир человека, оберегает от принятия духовно пагубных решений, защищает семью от разрушающих воздействий нынешнего мира.
Нужно понимать, что в Греции, и в особенности на Афоне, несмотря на непростую историю последних времен, христианство не было в такой степени истерзано богоборческой властью как в Советском Союзе, у них все же не прерывалась на столь длительный период церковная духовная традиция (что очень важно – особенно в монастырской жизни).Человеческие нити преемственности, в отличие от нас, сохранялись. Поэтому его уроки православного христианства представляют особую ценность для нас еще и потому, что многим сегодня дают ясный ориентир для выхода на открытый, светлый путь религиозной жизни из дремучих чащоб заблуждений. А они, естественно, во многом порождены тем, что подавляющему большинству наших нынешних пастырей не от кого было воспринять живую эстафету пастырства, и оттого в их опыте часто отсутствует тот неуловимый «духовный нерв», передающийся от сердца учителя к сердцу ученика, который и делает священническое служение по-настоящему животворным. В этой связи для наших пастырей тем более актуальной становится задача самопросвещения, самообучения и опытного возрастания. Слава Богу, для этого нам даровано драгоценнейшее наследство святоотеческого опыта Матери-Церкви.
Великая отрада сегодняшнего времени состоит в том, что в наши храмы пришло множество людей (как правило, уже зрелых), которые на удивление точно восприняли высокие, духовные тона Православия и святоотеческого опыта. Немало из них по зову сердца стали служителями Христовой нивы. Многие, будучи мирянами, своею жизнью, делами плодотворно свидетельствуют о Христе. В церковной среде сейчас встречаются замечательные христианские характеры, чудные лица, евангельские отношения, верность заповедям Спасителя. Таким людям подлинной веры не свойственна броскость, эффектность, их «православность» малозаметна, сосредоточенна и действенна неявно, на них Православие, как и прежде, «исполняется» в полноте и гармоничности. Однако пока этих православных не так много, чтобы составить доминирующую созидательную тенденцию в Церкви. В настоящее время, увы, голос подлинной православности зачастую заглушается звуками «расстроенных» инструментов.
Настоящая христианская религиозность требует точности мысли и одновременно точности и тонкости чувства, они должны избранно, тонко и глубоко соответствовать друг другу, когда увеличивается диапазон возможностей, чувств, мысли, глубины эмоций, отчего рождается духовный (а не душевный, как при восприятии искусства) резонанс неизмеримо большей высоты и гармонии. Для этого-то и требуется (и Православием она воспитывается) интеллектуальная культура мысли, чувства и воли более высокого порядка, называемая духовной. Так воспитывается (духовно делается) святость, ибо человек есть не то, что он есть, но то, чем будет.
Православие обладает одним исключительным свойством: его нельзя не любить, нельзя относиться враждебно или даже равнодушно. Как только хотя бы раз душа «услышала» подлинное звучание его симфонии, она тотчас им пленяется; воздействие истинного Православия на человеческое сердце грандиозно и неизгладимо вне зависимости от того, какой нации человек, профессии или (что удивительно!) вероисповедания. Ещё во II веке Тертуллиан образно открыл секрет этого феномена: «Душа человеческая по своей природе христианка». Еще раз оговоримся: речь идет о подлинном Православии, о таком, которое научает человека правильно и наиболее целесообразно распорядиться своей жизнью.
Ответ на вопрос, почему же в современной церковной среде так нечасто встречается подлинное Православие и отчего так много «обманок», искажений и попросту религиозного невежества сродни тому, если бы спросили о причинах плохой успеваемости и низкого уровня знаний по определенным предметам в такой-то школе. Причин может быть лишь две: недостаточная квалификация педагогов и неэффективная методика преподавания. Особое значение всегда придается, собственно, методике. Заметьте, каким бы ни был слабым учитель начальных классов, при отработанной методике в советских школах все ученики с 1-го по 4-й классы успешно справлялись с начальной программой и умели писать, читать, считать, что составляло основу для дальнейшего развития и образования.
Православным дана вся полнота апостольского христианства. Православная Церковь по своему предназначению должна раскрывать, объяснять людям истинные жизненные ценности. Она должна обучать, прививать навык правильно соотноситься с различными силами, действующими в мире, решающим образом влияющими на жизнь человека, а также целесообразно использовать их для достижения целей своего бытия. На человеческом (педагогическом) уровне проводниками и «исполнителями» церковных задач являются пастыри Церкви – священники. Известное выражение о том, что «кадры решают все», и сегодня не теряет своей актуальности, и в этой связи «кадровый вопрос» сейчас становится одним из самых насущных.
Самым большим недостатком нынешнего священнического корпуса, как уже упоминалось, является неумение учить паству подлинному, евангельскому Православию, толково устраивать духовную жизнь и окормлять своих прихожан. Часто это не зависит лишь от того, оканчивал ли батюшка духовную школу или нигде не учился (ведь значительное число наших священников духовных учебных заведений не оканчивали). Да и в училищах, семинариях и академиях искусство раскрывать современному человеку христианство (по-настоящему), к сожалению, пока что преподают неважно. Разумеется, эта «наука» специфична, она требует особого подхода, наклонностей и способности (если не сказать, таланта), и дается она, по-видимому, не всякому. Значит, нашим священникам в деле просвещения тем более нужна постоянная помощь со стороны епархий.
Непреходящее значение в этом процессе имеет жизненный опыт пастыря, поскольку ему нужно иметь дело, в основном, с людьми взрослыми. И вот здесь у нас не все ладно. Сплошь и рядом рукополагаются молодые, часто недостаточно образованные молодые люди, которые по долгу «службы» тут же начинают «руководить» жизнью прихода. Как часто, не имея простого житейского опыта, такие «отцы» пастырствуют «неразумно», отталкиваясь лишь от собственных, весьма еще не зрелых представлений о жизни, а также о Церкви и Православии, «ломая дрова» налево и направо. А ведь существует каноническое правило о рукоположении в сан священника не ранее 30 лет и в дьякона не моложе 25 лет, которое не отменено. Разумеется, жизнь вносит свои коррективы – и к таким вопросам нужно подходить с пониманием. Но в этом церковном правиле, выработанном святыми отцами, заключена большая мудрость. Скольких ошибок, зачастую калечащих жизнь людей, можно было избежать, если бы оно хотя бы частично стало исполняться.
Есть большие и разноплановые проблемы в формировании сегодняшнего контингента нашего священства, который является фундаментом церковной жизни. И сейчас этот фундамент не отличается крепостью и устойчивостью. Известно, что зачастую штат пополняется за счет тех юношей, которые выросли, так сказать, «при храме». Пройдя пономарскую школу, они наизусть знают ход богослужений, им изнутри ведомы жизнь священства и церковного коллектива и потому они автоматически воспринимают все (как хорошие, так и неприглядные) стороны церковного бытия. Побуждаемые мамашами, бабушками, которые «спят и видят» свое чадо в блестящих одеждах на амвоне (склонен он или нет к такой жизни и служению – это не столь для них важно), они вступают, не особо задумываясь, на этот путь. Порой такие молодые люди, усматривая для себя в сане вполне житейские резоны, да к тому же зачастую больше ни к чему не приученные, они без оглядки приступают к пастырскому служению. К тому же и батюшке на приходе хочется всегда иметь «своего» помощника, который уже «в курсе» всех местных дел. Вот и посылают его в училище либо семинарию, а чаще просто рукополагают, и потом уже «готовый» священник так и учится (если учится) заочно. И подобная практика – скорее правило, чем исключение.
Нужно сказать, что такие молодые люди относятся к священству как к довольно простой профессии, не требующей особых навыков и высокой квалификации. Глядя на своих настоятелей, у них порой складывается впечатление, что для «работы» им достаточно выучить богослужебный устав, требную службу – и этого, в принципе, довольно. И нередко так и происходит на самом деле, когда повсеместно формируется нетребовательность и непритязательность к кандидатуре священника, к его человеческим качествам. У нас множество священников, рукоположенных скоропалительно, на эмоциональной волне. Часто молодые люди больше мечтают о священнических одеяниях, о нагрудном кресте, о почитании со стороны паствы и тому подобных вещах, не удосуживаясь всерьез размыслить о сути священнического служения и ни с чем не сравнимой ответственности перед Богом за каждую вверенную им душу. Они, не пройдя основательно профессиональную школу, беспечно строят свою пастырскую работу на своих личных, порой экзальтированных представлениях и предпочтениях, отражающих их психологические особенности, что в священническом служении (тонком и трезвенном) очень часто приводит к заблуждениям и ошибкам.
Дополнительная беда, когда эти молодые «батюшки» к тому же недостаточно культурны и воспитаны. Рукоположившись, такой «отец» тут же ко всем (не взирая на возраст, людям часто в два-три раза старше его) начинает обращаться на «ты», голос обретает начальственный тон, в повадках просыпается важность и высокомерие, а зачастую – пренебрежение ко всяким другим мнениям, он не признает никаких авторитетов. Очень печальна такая картина, увы, к сожалению, слишком часто встречающаяся в нашей церковной жизни. Порой складывается впечатление, что они не верят в реальность той ответственности и опасности небрежного исполнения пастырской миссии, возложенной на них Церковью и Самим Христом. А ведь еще Иоанн Златоуст предупреждал, что из священников лишь немногие спасаются.
Может показаться, что положение с кадрами мало-помалу выправится само и не стоит ничего менять в этой сфере. Однако общеизвестно, что кадровая сторона всякой системы всегда являлась одной из самых консервативных. В Церкви священство играет особенно существенную роль, священнический корпус – это основной церковный капитал. И если он подвергается девальвации, то неизбежно в еще большей степени будут умаляться плоды церковной деятельности. А плодами этими для Церкви всегда были прежде всего человеческие души – не так здания храмов, золоченность куполов и богатое убранство иконостасов, как состояние человеческого духа. Главное не то, что находится в храмах, а то, что происходит в душах человеческих. Именно по «человеческому показателю» в первую очередь должны оценивать свою деятельность как пастыри, так и правящие архиереи.
Арифметические подсчеты в такой сфере далеко не всегда уместны, хотя, они тоже по-своему отражают правду жизни. Сделаем некоторые довольно приблизительные прикидки, относящиеся к одному городу – далеко не худшему в религиозном отношении, где служит, к слову, немало хороших священников. Число жителей – 500 тыс., количество храмов – 5. Если предположить, что храмы посещает 1% от количества жителей города, то это число составляет 5000 человек. В таком случае в среднем число прихожан в каждом приходе должно составлять порядка 1000 человек. Однако такого количества людей в этих храмах явно не наблюдается: если в нескольких больших центральных приходах более-менее регулярно на богослужение приходят человек 400-500, то в окраинных храмах часто 100 и 50 не наберется. В действительности, усредненное число прихожан каждого храма составит (даже по счету больше реального) человек 250. А это означает – всего 0,25% от всего населения большого города. И это мы говорим лишь о тех, кто более-менее регулярно посещает храмы, не углубляясь в состояние «православности» этих прихожан, их грамотности и осведомленности в православном вероучении.
Если принять во внимание такую количественную сторону данных выкладок, то можно сделать вполне определенный вывод о «плодах». Может, для кого-то они не станут показательными, но все же несложно видеть, что всего четверть процента населения (к тому же известно, что это в большинстве своем женщины и бабушки-пенсионерки) никак не может существенно повлиять на духовно-нравственное состояние общества, не сможет его всерьез «осолить». Известно, что для того, чтобы продукт не портился, необходимо некое определенное – достаточное – количество «соли», и если ее мало, то он будет неизбежно гнить. Сегодня это происходит с украинским обществом. Оказывается, что действенность христианства предполагает не только качественную сторону его, но также и количественную составляющую. По ней вряд ли можно давать целостную объективную оценку, к примеру, деятельности епархии, но не учитывать в своем служении такой параметр было бы ошибочно – он достаточно информативен и показателен.
Хотелось бы загодя дать ответ на один вполне ожидаемый упрек. Многим может показаться, что слишком уж много мрачных красок в приведенных выше описаниях сегодняшней церковной реальности. Здесь нужно определиться: поистине, высказаны неприятные, порой, возможно, даже резкие соображения. Однако справедливости ради нужно сказать, что, во-первых, упомянуты далеко не все наши проблемы, тормозящие церковное развитие и, к сожалению, есть немало сторон действительности, упоминать о которых было бы здесь неуместно. Во-вторых, не следует забывать, что в Церкви и в Православии не в игрушки играют. Здесь все не понарошку, а всерьез: и жизнь, и смерть, с которыми люди встречаются в самом непосредственном виде. И если мы не верим в это, то тогда все теряет смысл. И, в-третьих, все это не только болячки на теле нашей Церкви. Отраженно, рефлекторно этими болезнями болеет душа всей Украины и, незалеченные у себя Церковью, они неизбежно не позволят исцелиться Украине и украинскому обществу. Но нужно твердо знать, что все эти недуги – как Церкви, так и страны – поддаются исцелению. Нужно только предпринимать необходимые, настойчивые, разумные усилия, и тогда выздоровеем, окрепнем, и все будет в порядке.
Что можно сделать, чтобы Православие нашим людям стало известным в полной мере, чтобы общество обрело для себя религиозное просвещение как непреходящую ценность, чтобы оно открыло для себя восхитительную глубину и красоту Православной Церкви? С одной стороны, задача решается просто – достаточно будет, если каждый пастырь на своем месте начнет «исполнять» Православие так, каково оно есть на самом деле. Для этого нужно постараться гармонично сочетать взаимодополняемые и неразрывные – сакральную и учительную – стороны православного священнического служения, что, собственно, и соответствует пастырским «должностным обязанностям». Слава Богу, многие наши пастыри являются по-хорошему горячими, умелыми деятелями «Божьего дела», им не нужны дополнительные стимулы и мотивации – как говорится, только бы не мешали.
Однако, судя по общему состоянию церковной среды и тому, как представлено сейчас Православие в обществе, таковых еще явно недостаточно. Очевидно, что необходимо что-то существенно менять в деятельности нашего священства, иначе положение с религиозным просвещением останется прежним. А сделать это будет нелегко. Об этом свидетельствует хотя бы тот (лишь один) факт, что неоднократные призывы Святейшего Патриарха Алексия II не брать деньги за Крещение практически игнорируются «на местах», несмотря на то, что требование платы с «братьев» за вхождение в православную церковную семью несет в себе совершенно нехристианский, неевангельский коммерческий дух. К тому же эта «мзда» не только по духу, но и «по букве» явно расходится с правилами православного церковного благочестия. И то, что до сих пор такая практика является правилом, свидетельствует, что во многом над евангельским духом в наших храмах превалируют мелкие коммерческие интересы. А это неизбежно приводит к омертвению православной жизни, к недоверию со стороны людей.
Подходов и способов кардинально поднять на новый уровень духовно-просветительскую работу видится немало, они могут быть весьма разнообразными. Для решения этих вопросов и существует церковная иерархия, епископат, да и сами пастыри, обладающие сегодня полнотой полномочий и достаточной свободой в своих действиях. Разумеется, как и в каждом человеческом сообществе, существуют некоторые сложности административного порядка, личностных взаимоотношений (увы, бывает и такое, когда один нерадивый «администратор», находящийся на епархиальной должности, может тормозить, «глушить» живую работу), есть и иные проблемы, связанные с «человеческим фактором». Поэтому естественно и правильно, если эта работа будет организовываться и стимулироваться правящими архиереями, что, собственно, и надлежит им делать по долгу епископского служения.
И все же к нескольким моментам, по-видимому, стоит привлечь внимание. Нужно приложить все возможные усилия, чтобы избавиться от упоминавшейся чрезвычайно вредной и опасной преждевременной нашей успокоенности от этакого «почивания на лаврах» – дескать, вот Церковь возродилась, теперь все в порядке, служим – не тужим, а кого надо, Господь Сам приведет. Необходимо ясно осознавать, что нынешние формы церковного устройства и церковные структуры еще далеки не только от совершенства, но и от нормы как таковой. Выражаясь техническим языком, «предприятие еще не выведено на «рабочий режим» и «продукцию» согласно его возможностям в заданном объеме и качестве еще не выпускает, эффективность его пока невысока, производится много брака. Рановато нам «надувать щеки», мнить о себе «нечто» и обижаться, что нас, видите ли, не понимают и не хотят слушать. Хотят: и понимать, и принимать, и слушать. Только не ту ненастроенную и разлаженную церковную «музыку», которая пока что обильно звучит в исполнении нашего «церковенства», а подлинную духовно-православную симфонию Православия.
Надо отдавать себе отчет в том, что еще весьма «сыровато» наше священство; еще не такой, каким он должен быть, епископат; нынешнее наше монашество и монастыри во многом являются лишь носителями этих названий, но еще далеко не в достаточной мере – монашеского духа. Наши приходы и «общины» еще далеки от их подлинной наполненности православными отношениями и православными прихожанами. В них еще не пришли люди, которые по-настоящему должны составить здоровую церковную среду, в основании которой будут крепкие, разумные, верующие мужчины. Для этого нужно еще много, кропотливо и преданно работать. До тех пор, пока каждый будет «дудеть» по своему разумению, не согласовываясь с партитурой, такое исполнение обществу будет непонятным и потому невостребованным.
Нам в распоряжение предоставлен огромный, ни с чем не сравнимый «капитал» Православия с заданием приносить обильную прибыль. Для этого нужно его рачительно использовать – с большой выгодой. И для этого сейчас есть все возможности. Сегодня же порой складывается впечатление, что он пассивно, нерадиво «проедается» людьми, поудобнее устроившимися «на местах» и «местечках». Если трезво оценивать нынешние результаты, то нужно констатировать, что духовно-нравственная «прибыль» явно недостаточна в сравнении с возможностями того огромного сокровища, которое у нас находится.
Нам всегда нужно помнить евангельскую притчу «о пяти талантах». (Мф. 25, 14-30). Наша неприученность к Евангелию порождает беду, заключающуюся в том, что мы думаем, будто Евангелие – это не о нас, а о каких-то абстрактных людях. Нам нужно правдиво и честно ответить себе, какие мы работники, что мы делаем с нашими бесценными «талантами».
Инерцию нынешнего религиозного состояния, когда Православие, отражаясь в нас, нынешних православных, обретает часто искаженный вид, преодолеть нелегко: очень большая «системная масса». В таких случаях нужно стараться достигать эффекта, прежде всего, на нескольких основных направлениях, которые смогут вовлечь в общее движение остальные элементы системы. Таких направлений видится три. Во-первых, необходимо поднять на должную высоту авторитет Евангелия, значительно поднять уровень его изучения в нашей церковной среде. Осуществить всерьез религиозное просвещение и евангелизацию наших приходов. Во-вторых, наполнить приходскую, монашескую жизнь неформальной, живой, насыщенной святоотеческим учением духовной жизнью. В-третьих, поднять на самый высокий уровень (подчеркнем: не песенно-эстетический, каким, к сожалению, увлечены многие, но подлинно духовный) служение Божественной Литургии, всячески и всерьез добиваться восстановления ее доминирующей роли и значения в духовной жизни православных.
Есть немало решений того, как осуществлять эти необходимые сейчас изменения, но одно из них лежит на поверхности: необходимо вести церковную дискуссию по вопросам нашей практической церковной жизни по данным направлениям. «Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» (1 Кор. 11, 19). Ради Православия, ради Украины.
Если говорить о непосредственной практике, то представляется очень действенным, фокусирующим в себе много практических нитей следующее. Во-первых, все же необходимо послушаться (оказать церковное послушание) мудрого совета Святейшего Патриарха Алексия и перестать «продавать» Крещение, прекратить «торговать» этим великим церковным Таинством, дарованным нам «бесплатно». И второе, в дополнение к этому: необходимо перестать крестить неверующих людей, а точнее, совершать обряд Крещения над неверующими.
Православное учение о крещении недвусмысленно говорит о том, что главным, первичным условием Крещения человека является его вера (Мк. 16, 16). Оно же свидетельствует, что действительность таинства прямо связана со степенью веры и нравственного состояния человека, приступающего к нему, более того, отношение человека может даже изменить само действие Таинства. Сегодня в храмы для крещения в большом числе приходят люди, как правило, далекие от Церкви, не понимающие смысла Святого Крещения, относящиеся к нему как к какой-то фольклорной традиции, забаве, либо как к некоему магическому действию. Платят деньги – и священник совершает обряд, Но совершается ли Таинство? – Бог весть. (Это у католиков есть формула «opus operatum», выработанная еще Тридентским Собором, согласно которой Таинство совершается только «в силу сделанного» и не требует внутренней готовности человека, когда достаточно лишь непротивления со стороны крещаемого.) Однако святые отцы православной Церкви учили, ссылаясь в первую очередь на Евангелие, об этом совершенно определенно: прежде, чем крестить, человеку необходимо преподать веру, изменить, расположить его сознание и сердце ко Христу. В былые времена это церковное Таинство называлось еще «Таинством просвещения».
Если человек по-настоящему, с сознанием дела крестился, то он естественным образом после этого должен начинать свое пребывание в лоне Церкви. Мы же повсеместно видим картину практически обратную: редко кто из крещенных (о младенцах разговор особый – за них отвечают восприемники) таким «коммерческим» манером затем становится прихожанином храма. Ничего в жизни этих людей этот обряд существенно не меняет, не становится переломным событием, проходит почти незаметно, хотя мы им говорим о том, что это «второе, духовное, подлинное рождение» человека, когда он становится христианином.
Можно даже (в горькую шутку) ввести некий «крещальный» коэффициент, если в знаменателе поставить число крестившихся в данном году (по журналу), а в числителе – количество тех из них, кто стал регулярно посещать после этого храм. Величина его «по-правильному» должна быть близкой к 1, в действительности же он, как правило, стремится к числу со многими нулями после запятой. Конечно, нельзя действие Крещения воспринимать и оценивать по арифметической шкале, однако, в определенной степени такой взгляд дает нам отражение реальности, на которую вряд ли стоит закрывать глаза.
И еще о Крещении. Поспрашивайте тех людей, которые крестились в наших храмах, либо присутствовали при этом, о вынесенных ими впечатлениях. Вы очень часто услышите нарекания, недоумение и нередко обиду на то, как это происходило. Как правило, само действо организовано плохо, небрежно, без должного внимания к пришедшим. Очень часто проводится оно совершенно формально, скороговоркой, безучастно со стороны священника, оставляя горький, неприятный осадок. А ведь Крещение является главным событием в жизни христианина, оно должно являться значительным не только для человека, но и для самой Церкви! Сейчас же это все совершается «поточным» способом, после окончания Божественной Литургии, когда все прихожане расходятся, в пустом храме за 20 минут. Если таким способом «вводятся» в лоно Церкви ее «чада», то чего можно ожидать от состояния и качества церковной среды? Что и как сеем – то и жнём.
Если мы начнем подходить к Святому Крещению по-настоящему, по-святоотечески, тогда нам автоматически придется возродить институт оглашения, то есть предварительного наставления в православном вероучении. Само собой, тогда непременно повысится образовательный уровень наших прихожан, и храм они станут посещать осмысленно, ибо за внешними проявлениями им будут открываться смыслы и внутренняя красота Православия, возрастать почва для настоящей, а не формальной веры. Церковь для человека начинается с Крещения, поэтому и необходимо восстановить это «начало» в его подлинном, великом виде, данном нам Самим Христом. Понятно, что тут необходимо будет всерьез «напрячься» пастырям, каким-то образом нужно будет организовывать этот педагогический процесс. По-видимому, далеко не все будут рады и готовы к такой «дополнительной нагрузке», фактически лежащей в основе пастырского служения. Делать это или нет, соглашаться что-то изменить или оставить по-прежнему – это уже дело предпочтений и, самое главное, веры каждого.
Хотелось бы упомянуть об одной характерной тенденции, присущей церковному развитию нашего времени. Она связана с тем, что нынешнее православное сообщество образуется в большинстве своем людьми взрослыми, сложившимися, как правило, выросшими еще при Советском Союзе. Некоторые полагают, что это «минус», поскольку якобы вера у них не впитывалась «с молоком матери». Между прочим, для многих людей, не желающих хоть немного понудить себя к узнаванию того Православия, в котором они крещены, и называющих себя православными, такой довод представляет собой достаточное самоуспокоение: «Вот, если бы с детства меня водили в Церковь, тогда бы мы были приучены, а так – уже поздно». С одной стороны, это, действительно, так, но нельзя не видеть, что в храм сегодня приходят, как правило, взрослые люди. И при всех якобы «минусах» такого формирования сегодняшней церковной среды главным «плюсом» является осознанность и искренность жизненной перемены, когда человек всерьез пересматривает свой жизненный идеологический багаж. Прирост православного контингента в храмах происходит, в основном, за счет людей светских, но принявших христианство в фундамент своего мировоззрения.
Святитель Игнатий Брянчанинов писал, что в последние времена нам не достанется духовных наставников, а учителями в спасении будут книги и скорби. И в этой связи необходимо отметить, что в современном процессе восстановления роли Православия в обществе особую конструктивную роль должна играть интеллигенция. Известно, что многие пастыри недолюбливают эту «прослойку» и относятся к ней с недоверием, перенося акценты своей проповеди и служения в основном на простые «народные массы», оправдывая свои предпочтения ссылками на историю. Так повелось, что в нашем обществе интеллигенция всегда была проводником и распространителем идей – как конструктивных, так и разрушительных – а также катализатором их осуществления.
Сейчас же ситуация совершенно иная – в отличие от того периода истории, когда интеллигенции были близки и хорошо знакомы дела и состояние Церкви, а люди в своей массе были достаточно осведомлены в вопросах христианского вероисповедания. Нынешняя образованная часть украинского общества практически не понимает сути церковной жизни и отстранена от нее, религиозные знания редко превышают некий «газетный» минимум. В то же время примечательно, что именно сейчас благодарных «искателей» оказывается очень много! Образованные, умные, порядочные люди ищут правды жизни, «объевшись» той идейной жвачки и суррогатов, которые обильно импортируются с Запада, разливаясь по бесчисленным книжным и периодическим изданиям. Открыв однажды для себя безбрежный мир православной литературы, зачастую люди испытывают благодатное потрясение. Как отрадно бывает, когда люди, узнав подлинное Православие, уже не отходят от него, несмотря на все нестроения, которые имеют место сегодня в церковной среде, относясь к ним с разумным пониманием. Правильно сориентированные, они держат точный духовный курс жизни, обретая в ней главное – подлинного Христа.
Особенность сегодняшней ситуации состоит еще и в том, что при всех отрицательных сторонах незнания христианства есть одна немаловажная положительная – люди так же не знают и тех искажений, что цвели пышным цветом в церковной среде начала века. А потому есть все возможности распространять и воспринимать «чистые», правильные формы и смыслы Православия, что во многом сейчас и происходит. Православие пробуждает подлинный, глубокий интерес у тех, у кого есть вкус к сложности, вкус к мысли, разумной, нетщеславной самостоятельности. И в этом смысле значение и роль образованности недооценивать, а тем более игнорировать, никак нельзя.
Мало кому удавалось так тонко и в то же время глубоко выразить сущность нынешнего времени, как это сделал выдающийся французский писатель, человек западной культуры, римо-католик Франсуа Мориа. Когда его спросили, в чем он видит надежду на выход из тупика, в котором оказалось современное человечество, писатель ответил: «Единственная светлая точка в будущем человечества – это пробуждение веры у современной русской интеллигенции». Данное высказывание мы, безусловно, должны принимать и на наш счет. Такое точное понимание текущей религиозной ситуации – редкость не только на Западе, но и у нас. Оно отражает правду жизни, говоря о много, и дорогого стоит.
Напоследок хотелось бы напомнить о степени нашей ответственности как православных. Подлинный ее масштаб простирается далеко за рамки чисто церковной среды. Способность противостоять разрушительным глобальным процессам, разворачивающимся в мире, сегодня сохраняет способность только Православие. От того, как оно будет воспринято, непосредственно зависит линия развития Украины. Быть полноценной, самобытной, самодостаточной страной она сможет лишь при условии восстановления своих исконных религиозных, духовно-нравственных оснований. Эта зависимость все более становится очевидной, и она выражает истинное положение дел, несмотря на то, что наши элиты еще не осознают этих взаимосвязей.
От того, каким возродится Православие на украинских просторах, зависит судьба украинского народа и украинской державы. Более того, все больше просматриваются перспективы, когда Украина с Россией и Белоруссией станут спасительным покровом для Европы ввиду агрессивной исламизации Запада – этого процесса, далеко не религиозного свойства, когда уже около 40% европейских избирателей составляют мусульмане. Слова бывшего президента Алжира Хуари Бумедьена, которые он произнес с трибуны ООН еще в 1974 году, теперь не кажутся эпатажной выходкой: «Когда-нибудь миллионы людей покинут Южное полушарие планеты и ворвутся в Северное. Но не как друзья. Ибо они ворвутся, чтобы завоевывать. И они его завоюют, заселив своими детьми. Победа придет к нам из утроб наших женщин».
Скоро станет понятным для многих, что вернуть Европу в лоно христианства станет возможным только с помощью европейских православных стран и только через них. Однако для этого они вначале должны сами восстановиться как страны православной религии и культуры. Выступая политически и экономически против них, бездумно разрывая единство православного славянского геополитического пространства, Запад рубит ту ветку, которая его только и может еще удержать от катастрофы, которая уже подошла к его порогу. Перефразируя расхожее выражение по поводу отношения к содержанию своей армии, можно сказать: «Кто не хочет кормить свою религию, будет кормить чужую».
На нынешнем этапе своего развития и поисков Украина должна, наконец, «найти» (а точнее – вернуть) свое подлинное лицо и характер. От Церкви и православных сейчас зависит очень многое. Поэтому давайте не будем направлять все свое рвение на борьбу за свои так называемые религиозные права в этой жизни и в этой стране, жаловаться на сектантов и «врагов Православия». Давайте открыто, ярко, с восторгом объясним людям, обществу, что такое Православие, почему мы его так любим и без него не мыслим своей жизни, а также почему без него немыслима и Украина.
