Глава 23
ПРИЗНАКИ И ПЛОДЫ
ИСТИННОГО ПОКАЯНИЯ
"Если не повторим наших прежних согрешений, то уже имеем от Бога прощение их" (Прп. Варсонофий Великий).
Покаяние есть путь к Царству Божию в нашей душе. При этом одни внешние подвиги покаяния не имеют силы без подвига внутреннего.
Прп. Варсонофий Великий говорит: "Внешние подвиги без внутренних ни во что вменяются человеку...".
О характере же внутренних подвигов так пишет игумен Иоанн: "Суд Божий на земле выражается в покаянии и уничижении человека перед Богом. Отсюда и происходит удивительное и радостное стремление верующей души к смирению и "умертвению" себя в Боге. Душа освобождается, обнажается от всех своих достоинств, богатств и высот, - от всей своей правды; забывает всякую свою любовь. Видит лишь нелюбовь свою, неправду. Исповедует всю глубину своей неправды, своей нелюбви...".
А о. Александр Ельчанинов дает такой анализ покаяния:
"Боль от греха, отвращение от него, признание его, исповедание, решимость и желание избавления, таинственное преображение человека, сопровождаемое слезами, потрясением всего организма, очищением всей души, чувство облегчения, радости, мира".
Бывает и так, что оставляют грех на деле, но при воспоминании о нем сердце будет еще чувствовать его сладость и расположение к нему. Прощен ли тогда этот грех и будут ли вменяться в грех подобные воспоминания? Прп. Варсонофий Великий на подобный вопрос своего ученика дает такое пояснение: "Одно - это вспомнить сладость меда, а другое - вспомнить и вкусить его. Итак, тому, кому хотя и приходит на память греховная сладость, но кто не допускает действии сладостного, а противоречит и подвизается против него, тому прощены прежние грехи" (Отв. 234).
А о. Иоанн С. считает действительным то покаяние, которое сопровождается твердыми намерениями исправиться. Он пишет:
"Покаяние только на словах, без намерения исправиться и без чувства сокрушения, называется лицемерием".
Прп. Варсонофий Великий говорит: "Если не повторим наших прежних согрешений, то уже имеем от Бога прощение их".
Следует, однако, заметить, что из общего этого правила могут быть исключения.
В истории церкви был такой случай. Один разбойник раскаялся в своих грехах, пришел в монастырь, стал жить в пустыне и деятельно нести иноческие подвиги покаяния. Однажды, после многих лет жизни в пустыне, он приходит к игумену и говорит ему: "Сейчас меня уже не мучает сознание о моих старых грехах, совершенных мною в миру, и я чувствую, что Господь простил их мне ради моего покаяния. Но у меня был один грех, который я не могу забыть и воспоминание о котором продолжает мучить мою душу, несмотря на все подвиги покаяния, которые я выполнял: когда-то я убил младенца и я сейчас вижу его как живого, когда я убивал его. Благослови меня, отец, идти мне в мой город, где меня знали, как разбойника, и где воздадут мне должное за дела мои".
Игумен благословил старца и тот пошел в свой город, был узнан, схвачен горожанами, как бывший разбойник, и казнен. Так Господь тайным голосом Сам указал душе ту меру покаяния, которая совершенно убелила бы душу, отягченную великим грехом. И в этом случае оставление греха еще не умиротворило кающуюся душу.
Действительно кающегося в грехах можно узнать еще по следующему признаку. Такой перестает уже интересоваться пороками и грехами других, судить их и осуждать за грехи.
Можно ли думать о пожаре чужих домов, если духовные очи видят пожар своего дома и все внимание поглощено тем, чтобы ликвидировать все вновь непрерывно появляющиеся очаги своего внутреннего пожара?
И вместе с тем, как говорит прп. Варсонофий Великий,- "ощущающий обонянием свое (греховное) зловоние, не ощущает другого зловония от чужих грехов, если станет и на грудах трупов".
А вот еще несколько признаков наличия внутреннего раскаяния в грехах, которое дает тот же св. отец: "Признающий себя грешником и виновником многих зол, никому не противоречит, ни с кем не ссорится, ни на кого не гневается, но почитает всех лучшими и разумнейшими себя".
Как пишет еп. Игнатий Брянчанинов: "У делателя евангельских заповедей взоры ума постоянно устремлены на свою греховность; с исповеданием ее Богу и плачем, он заботится об открытии в себе новых язв и пятен. Открывая их при помощи Божией, он стремится еще к новым открытиям, влекомый желанием Богоприятной чистоты.
На согрешения ближних он не смотрит... Покаянием вводится христианин сначала в страх Божий, потом в Божественную любовь".
Хорошо, если сила покаяния такова, что сопровождается слезами. Но если нет у нас благодатных слез покаяния, то будем омывать грехи наши внутренними, душевными слезами сожаления и раскаяния. Правда, эти внутренние, сухие слезы не так сладки, как наружные благодатные, но и их принимает Господь и за них в свое время подаст нам и наружные слезы, облегчающие горечь нашего греховного состояния.
Можно ли откладывать покаяние, если чувствуешь за собой нераскаянный грех?
Этого нельзя делать ни на одну минуту, мы не знаем, сколько мы еще проживем - один год, или один месяц, или, может быть, всего один час? Как говорят старцы: "Господь обещал нам прощать грехи при покаянии (Лк. 7, 47), но никогда и никому не обещал, что тот проживет еще хотя бы один день".
Поэтому как бы часто христианин ни исповедывался, это, однако, никогда не избавляет от необходимости немедленного принесения покаяния перед Господом во всяком грехе, как только мы его заметили.
При этом при грехах, сильно затрагивающих совесть, нужно не только сознание греха, но и самопроизвольное наказание себя за грех: степень и характер наказания (пост, поклоны, воздержание от вкусной и сладкой пищи) будут зависеть от силы укоров совести. Такое самопроизвольное наказание дает заметное облегчение мучений совести и все подвижники благочестия старались сами наказывать себя за свои грехи.
Имеется следующий рассказ про игумена одного монастыря. Он чем-то согрешил и совесть мучила его. Чтобы избавиться от ее мучений и обелить себя перед лицом Бога, игумен так наказал себя.
После вечернего Богослужения, когда братия по обычаю подходили под его благословение, он не допустил их к себе, сказав, что недостоин более давать им благословение. Затем, вышедши на амвон, он исповедовал перед всей братией свой грех.
Видя слезы и глубокое сокрушение духа любимого ими игумена, братья стали утешать его и говорили ему, что все будут молиться за него, чтобы простил Господь ему грех. Но игумену не довольно было одного стыда себе при общественном исповедании греха, и он обратился к братии с просьбой:
"Окажите мне великую милость и сделайте мне то, о чем я буду просить вас. Я лягу при дверях церкви и пусть каждый из вас при выходе отсюда ударит меня ногой. И чем сильнее будут эти удары, тем легче будет душе моей".
Братия исполнила просьбу своего игумена, и каждый уходящий из церкви ударял его. И когда последний брат вышел из церкви, игумен встал и почувствовал, что грех уже не мучил его совесть.
Прежде чем перейти в тот мир, для нас должен быть решен вопрос - научились ли мы истинно каяться и плакать о грехах своих и через это заслуживаем ли прощение грехов и милость от Господа.
Повторяем для этого ряд признаков истинного покаяния; покаяние истинно, если:
1) мы возненавидим грех и более не грешим теми грехами, осуждения за которые боимся от Господа;
2) настолько смирим себя, как говорит старец Силуан, что будем осуждать себя, считать себя хуже всех и почитать себя достойным лишь вечного огня, но вместе с тем и не отчаиваться в милосердии и любви Божией и веровать в силу Его искупительной жертвы за грешный мир;
3.) все наше внимание настолько поглощено своими грехами, что мы оставили привычку судить и осуждать других людей;
4) боимся слов Господа к нам на Страшном суде - "ты получил уже доброе твое в жизни твоей" (Лк. 16, 25), и поэтому научились благодушно терпеть все посылаемые от Господа житейские беды, неприятности, болезни, нужду, притеснения, оскорбления, клевету, а еще лучше, если за них будем благодарить Господа;
5) от всего сердца все прощаем ближнему;
6) помня; что спасение достигается лишь на "тесном" и узком" пути, научились сами утеснять себя в жизни и проявлять в должной мере воздержание.
О других признаках и плодах покаяния так говорит священник Павел Флоренский: "В таинстве покаяния делаются для нас реальными слова шестопсалмия: "Как далек восток от запада, так удалил Он от нас преступления наши"" (Пс. 102, 12).
Святые отцы неоднократно указывали, что признаком действенности покаяния служит уничтожение притягивающей силы прощенного греха: таинством покаяния истребляется прошлое.
Всякое греховное падение кладет известную печать на душу человека, так или иначе влияет на ее устроение.
Сумма греховных действий составляет, таким образом, некоторое прошлое человека, которое влияет на его поведение в настоящем, влечет его к тем или другим действиям.
Таинственно свободный переворот в том и состоит, что нить жизни человека как бы прерывается, и образовавшееся в нем греховное прошлое теряет свою притягательную силу, как бы выбрасывается из души, становится чуждым для человека.
Грех не забывается и не вменяется человеку в силу каких-нибудь посторонних для человека причин, и - грех в полном смысле удаляется от человека, уничтожается в нем, перестает быть частью его внутреннего содержания и относится к тому прошлому, которое пережито и зачеркнуто благодатию в момент переворота, которое, таким образом, с настоящим человеком не имеет ничего общего".
Великие подвижники в своем подвиге покаяния достигали высоких ступеней этой добродетели - так называемого "непрестанного плача". Прп. Варсонофий Великий так говорит об этом: "Истинный плач, соединенный с умилением, бывает рабом человека, постоянно ему подчиненным, и имеющего его не одолевает брань.
Плач этот заглаживает прежние согрешения и омывает скверны, и постоянно именем Божиим охраняет человека, который приобрел его, изгоняет смех и рассеянность и поддерживает непрестанное сетование, ибо он есть щит, отражающий все разжженные стрелы диавольские (Еф. 6, 16).
Имеющий его вовсе не уязвляется бранью, если он будет и среди людей и даже с блудницами; но плач этот пребывает неотступно с нами (которые находятся вне мира и ведут брань) и ведет за нас брань.
Если же плач не истинный, то он отходит от тебя и снова приходит; и это происходит оттого, что помысел твой попеременно то расслабляется, то разгорается.
Когда же теплота сделается постоянною, бывает великое и постоянное умиление, а ему последует и истинный плач, о котором ты должен заботиться, понуждая себя, чтобы получить его".
Следует упомянуть вместе с тем, что покаяние никогда не должно сопровождаться отчаянием, унынием или подавленностью духа.
Прп. Никодим Святогорец пишет: "Сокрушенное покаяние, которое только мучит и грызет сердце, никогда не восстанавливает души в благонадежное настроение, если не бывает соединено с твердым упованием на милосердие и благость Божию".
О том же так пишет о. Александр Ельчанинов: "Ужасает не только грех, но и возможное после него отчаяние и уныние. Исаак Сирин об этом говорит: "Не устрашайся, когда бы ты падал каждый день, и не отходи от молитвы. Стой мужественно и Ангел, тебя охраняющий, почтит твое терпение". Вспомним, что говорит Христос в подобном случае - "иди и впредь не греши"- и только: ни проклятий, ни отлучении. Нельзя поддаваться злому духу, который тянет в большой грех - уныние. Снова и снова надо припадать ко Христу и Он снова и снова нас примет".
Приложение к главе 23-й
Покаяние "блудного сына"
Изглаживает ли покаяние воспоминание о совершенных ранее грехах? Что в дальнейшем переживает "блудный сын" - покаявшийся грешник, по возвращении в дом Небесного Отца? Ниже даются ответы на эти вопросы в очерке на Евангельскую тему - "Блудный сын".
"Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и побежав, пал ему на шею и целовал его.
Сын же сказал ему: "Отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его, и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка и заколите; станем есть и веселиться!" (Лк. 15. 20-23).
Кончился пир в доме благого, милосердного отца. Затихли звуки ликования, расходятся званые гости. Вчерашний блудный сын выходит из чертога пира еще полный сладостного чувства любви и всепрощения отца...
За дверями он встречается со стоящим вне старшим братом. В его взоре он встречает осуждение - почти негодование.
Замерло сердце младшего брата; исчезла радость, заглохли звуки пира, перед взором встало недавнее, тяжелое прошлое... Что он может сказать брату своему в оправдание? Разве его негодование не справедливо? Разве заслужил он этот пир, эту новую одежду, этот золотой перстень, эти поцелуи и прощение отца? Ведь еще недавно, совсем недавно...
И низко склоняется голова младшего брата перед суровым, осуждающим взором старшего: заныли, заболели еще совсем свежие раны души...
Со взором, просящим милосердия, блудный сын бросается на колени перед старшим братом.
"Брат... Прости меня... Не я устроил этот пир... И не просил я у отца этой новой одежды, и обуви, и этого перстня... Я даже не называл себя более сыном, я просил лишь принять меня в наемники... Твое осуждение меня справедливо, и нет мне оправдания. Но выслушай меня, и ты, может быть, поймешь милосердие нашего отца?
Что прикрывает теперь эта новая одежда?
Вот, посмотри, следы этих страшных (душевных) ран. Ты видишь - на моем теле не было здорового места - здесь были сплошные язвы, пятна, гноящиеся раны (Ис. 1, 6).
Они сейчас закрыты и "смягчены елеем" милосердия Отца, но они еще мучительно болят при прикосновении и мне кажется, будут болеть всегда...
Они постоянно будут напоминать мне о том роковом дне, когда я с черствой душой, полный самомнения и горделивой уверенности в себе, порвал с Отцом, потребовав свою часть имения, и ушел в ту ужасную страну безверия и греха...
Как счастлив ты, брат, что не знаешь ее, что у тебя нет воспоминаний о ней, что ты не знаешь того смрада и тления, того зла и греха, которые царят там. Ты не испытал духовного голода и не знаешь вкуса тех рожков, которые в той стране надо красть у свиней.
Вот ты сохранил свои силы и здоровье. А у меня их уже нет... Только остатки их я принес обратно в дом Отца. И это сейчас разрывает мое сердце.
Для кого я работал? Кому я служил? А ведь все силы можно было бы отдать для служения Благому Отцу...
Ты видишь этот драгоценный перстень на этих грешных, уже слабых руках. Но что бы я ни отдал за то, чтобы на них не было следов той грязной работы, которую они выполняли в стране греха, за сознание, что они всегда работали только для Отца...
Глава 24
ДОСТАТОЧНО ЛИ ИСКУПИТЕЛЬНОЙ ЖЕРТВЫ ХРИСТА ДЛЯ ПРОЩЕНИЯ ГРЕХОВ ХРИСТИАНИНА?
"Всякому имеющему дастся и приумножится"
("Мф. 25. 29).
По вопросу о необходимости деятельного христианского покаяния и выбора себе для этого "узкого пути" есть мнения отдельных сект, "учителей" и книг, которые ведут души христианские по неправильному пути.
Они односторонне устремляют внимание на безмерное милосердие и человеколюбие Бога; они говорят, что спасение дается всем "даром", лишь через одну веру во Христа, через Его искупительную жертву.
Итак, по их мнению, благодушествуй, - "покойся ешь, пей и веселись" (Лк. 12, 19), христианская душа, л свое спасение предоставь только Богу"!
Подобной "теплохладностью" (Откр. 3, 15) заражены лютеране и сектанты. Из известных учителей в христианстве это ложное направление принадлежит, между прочим, Оригену, несмотря на глубину его богословской мысли.
Про него так пишет св. Иоанн Лествичник: "Будем внимать все мо;, особенно же падшие, да не внидет в сердце наше пагубное учение безбожного Оригена. Оно, скверное, выставляло преимущественно Божие человеколюбие, очень по сердцу сластолюбцам.
Может быть и некоторые из православных думают, как лютеране, что человек оправдывается перед Богом без заслуг и усилий, только благодатью искупительной жертвы Христа.
"И разве не силен Господь прощать грехи только при одном сознании в них согрешившей души, без деятельного подвига покаяния?"- думают они.
Конечно, никакие подвиги и заслуги наши не снимают с нас проклятия первородного греха. Иначе не была бы для всех необходима искупительная жертва Иисуса Христа. И с тех, кто не в силах принести деятельного подвига покаяния, например, при покаянии на смертном одре, Господь очевидно не спрашивает ничего сверх внутренней скорби души о своих грехах.
По этому поводу св. Григорий Нисский говорит: "Только пожелавший доброго, а к совершению его встретивший в чем-либо препятствие, в силу этой невозможности, в расположении души отнюдь не меньше обнаруживает свое решение, чем через дела".
О том же так пишет архиепископ (впоследствии патриарх) Сергий: "Раз существует любовь к Богу, раз человек сознает в душе свое ничтожество без Бога и всею душою искренно устремится к Нему, тогда спасение ему будет даровано, хотя бы делами он и не успел заявить своего бесповоротного решения".
Но Господь, сильный спасать "даром" (Рим. 3, 2-4;
Отк. 21, 6) - без наших заслуг, хочет, однако, чтобы мы из любви к Нему и по чувству вины и ненависти ко греху, сами добровольно наказывали бы себя за свой грех: через это мы делаемся ближе, дороже и любезнее Небесному Отцу нашему и из подневольных рабов становимся Его друзьями.
Мы как бы говорим Господу: "Ты пострадал за мои грехи, неужели же и я не должен и сам терпеть за свой грех и в какой-то мере приобщиться к Твоим страданиям?"
Насколько велико значение добровольных подвигов и страданий, переносимых христианином ради покаяния и выполнения заповедей Господних, поясняет и следующий рассказ старца-отшельника со Старого Афона, записанный схиархимандритом Софронием.
"Много лет болит душа моя от мысли, что вот мы, монахи, отреклись от мира, покинули и родных и родину, оставили все, что составляет обычную жизнь людей, дали обет перед Богом и святыми ангелами, и людьми жить по закону Христа, отказались от своей воли и проводим, в сущности, мучительную жизнь, и все же не преуспеваем в добре.
Много ли из нас спасающихся? Я первый погибаю. Вижу и других, что страсти обладают ими. А когда встречаю мирских, то вижу, что живут они в великом невежестве, нерадиво и не каются.
И вот понемногу, незаметно для себя, я втянулся в молитву за мир. Я много плакал от мысли, что если мы, монахи, отрекшиеся от мира, не спасаемся, то что же вообще творится в мире? Так постепенно скорбь моя росла, и я стал плакать уже слезами отчаяния.
И вот, в прошлом году, когда я так в отчаянии, усталый от плача, ночью лежал на полу, явился Господь и спросил меня:
"Ты почему так плачешь?" Я молчу...
"Разве ты не знаешь, что Я буду судить мир?" Я опять молчу. Господь говорит:
"Я помилую всякого человека, который хотя бы однажды в жизни призвал Бога"...
Во мне пробежала мысль: "Тогда зачем мы так мучаемся на всякий день?"
Господь на движение моей мысли отвечает: "Те, что страдают за заповедь Мою, в Царстве Небесном будут Моими друзьями, а остальных Я только помилую". И отошел Господь".
Любя Господа, путем добровольного подвига, шли все святые. и подвижники благочестия. И в вышеприведенном рассказе о покаявшемся разбойнике, Господь Сам побуждал его душу к принесению высочайшего подвига покаяния - добровольной отдачи себя на лютую смерть для того, чтобы особенно щедро увенчать его в Царстве Небесном.
Вдумаемся в притчу о талантах (Мф. 25, 14-30). Ведь раб, получивший один талант, не потерял, не растратил его. Нет, он сохранил свой талант и при расчете в целости вернул его Господину своему.
Нужно ли было за это наказывать его? Но Господин назвал такого раба "лукавым" и "ленивым", упрекая его в том, что тот со своей стороны не приложил никаких усилий, чтобы самому приумножить вверенный ему талант.
Св. Исаак Сириянин пишет: "Когда человек, памятуя прежние грехи свои, наказывает себя, тогда Господь благосклонно взирает на него.
Бог радуется, что за уклонение от пути Его, он наложил на себя наказание, что служит знаком покаяния. И чем более делает принуждения душе своей, тем более увеличивается благоволение к нему Бога".
Не придется ли и нам на Страшном суде услышать от Господа обвинение нас в лукавстве и лености, если, наблюдая свои грехи, мы будем спокойно продолжать вести легкую, духовно праздную и физически изнеженную жизнь.
Нам надо помнить, что лишь наше деятельное покаяние и смирение избавляет нас от Божьего закона справедливости и возмездия и ниспосылает нам Божию благодать по закону милосердия.
ВОЗДЕРЖАНИЕ
Глава 35
НЕОБХОДИМОСТЬ ВОЗДЕРЖАНИЯ
"Своего рода отреченность обязательна и .зля мирян (Еп. Феофан Затворник).
"Воздержание есть первый шаг во всех добродетелях (Игумения Арсения).
Воздержание. Это слово обычно вызывает неприязнь у людей мира. Да и для многих христиан воздержание чуждо и непонятно. А между тем воздержание - одна из первоначальных, всегда необходимых добродетелей христианина и является одновременно и условием стяжания и плодом сопребывания с ним Духа Святого Божия (Тал. 5, 23).
Но что надо понимать под словом "воздержание"?
Это - удерживание себя от исполнения тех своих желаний, которые не согласуются с Божией волей, не дают пользы душе, не обогащают ее духовно, не служат к накоплению ею "сокровищ" в Царстве Небесном.
Апостол Павел говорит: "Все мне позволительно, но не все полезно" (1 Кор. 6, 12). А если не полезно, то зачем же мы будем врагами себе, касаясь вредного?
Не будем думать, что воздержание есть только "монашеская наука" и что поучение о нем св. отцов относится только к инокам, но не к христианам, живущим в миру.
В той или иной мере каждый христианин должен быть подвижником, а "все подвижники воздерживаются от всего: те (мирские) для получения венца тленного, а мы (христиане) - нетленного" (1 Кор. 9, 25), говорит апостол Павел.
Выше было уже сказано о необходимости для христианина проявить воздержание в отношении ненужных житейских дел (для сбережения своего времени).
Но не только в этом необходимо христианину в каждый из дней его жизни проявлять воздержание, если только он действительно хочет идти путем "стяжания Духа Божия" и быстрее достичь цели своей жизни.
Наша природа глубоко испорчена. Извращены грехом наши телесные потребности и душевные склонности и привязанности. Поэтому удовлетворение их без рассудительности (а ее нам всегда не достает) так часто ведет нас если не к греху и соблазну, то всегда к рассеянности и потере драгоценных сил и времени и упущению благих возможностей.
О. Иоанн С. пишет:
"Говорят: как бы не смотрел, так не соблазнился бы; как бы не услышал, так и сердце не болело бы; как бы не вкусил, так и не хотелось бы...
Видите, сколько соблазна от наших глаз, слуха и вкуса. Как много людей страдали и страдают от того, что не будучи тверды сердцем в добрых расположениях, взглянули неосторожно нечистыми глазами, послушали непривычными для различения добра и зла ушами, вкусили жадным вкусом.
Чувства грехолюбивой жадной плоти, не обузданной разумом и Божиими заповедями, вовлекли в разные страсти житейские, помрачили через них ум и сердце, лишили покоя сердечного и отняли свободу у воли.
Как же острожно нужно смотреть, слушать, вкушать, обонять и осязать, или лучше, как нужно беречь свое сердце, чтобы через чувства внешние, как через окно, не пробрался грех, и сам виновник греха - диавол - не омрачил и не уязвил своими стрелами ядовитыми и смертоносными небесного птенца - нашей души".
Вот почему христианину нужно воздержание. Цепь добродетелей христианских образует собой как бы плотину, удерживающую благодать в душе христианина, и надо бояться прорыва этой плотины, хотя бы в одной из добродетелей.
И тот, кто думает серьезно о спасении своей души, не может пренебрегать добродетелью воздержания.
Приучить себя к воздержанию - это большая победа.
Воздержание в малом поможет укрепить волю и поведет к победе в великом.
Епископ Игнатий Брянчанинов пишет: "Побеждающийся малыми пожеланиями побеждается непременно и великими. Невозможно преодолеть ни страсти вожделения, ни страсти гнева, не научившись побеждать вообще все пожелания, чем исключительно исправляется испорченность воли".
ПОЛНОТА ДОБРОДЕТЕЛЕЙ
Глава 5
ПОЛНОТА ПОКОРНОСТИ БОГУ
"...покоритесь Богу" (И.и<. 4, 7).
По бурному морю идут два одинаковых по форме, величине и загрузке корабля.
Но по-разному действуют на них свирепые волны. Одного из них они кидают из стороны в сторону, сильно качают, а в иные моменты, кажется, готовы опрокинуть.
Но другой как будто бы не чувствует ветра и волн - ровно идет по бурному морю, почти не покачиваясь - и ни на одну йоту не отклоняясь от своего пути. - Почему же не действует на него волнение?
Он имеет у себя прибор - быстро вращающийся "стабилизатор" - большой тяжелый круг, наподобие детского волчка. И этот прибор спасает его от качки и волнения.
По-разному относятся и люди к житейскому бурному морю и его волнам - бедам и несчастьям. Одних они повергают в скорбь, уныние, отчаяние, вызывают ропот и недовольство судьбой.
Но есть и такие, которые как бы не замечают житейских бурь, всегда мирны и покойны сердцем. Они также имеют в себе душевный "стабилизатор". Этот душевный "стабилизатор" есть полнота покорности Божией воле и постоянство живой веры в Его Промысел.
Один знаменитый богослов много лет прилежно молил Бога о том, чтобы ему был указан человек, который мог бы показать ему прямой и самый короткий путь к достижению Небесного Царства.
Этот рассказ заимствован из книги святителя Иоанна Тобольского "Илиотропион" - или "Сообразование человеческой воли с Божественной волей". Эта книга оказывает могущественное действие на душу, успокаивая ее, примиряя с Богом, миром и своей судьбой, вселяя неизменную веру в благость Божьего Промысла (прим. авт.).
В один день, когда он молился об этом в церкви, он услышал голос:
"Выйди за двери церкви и найдешь человека, которого ищешь".
Богослов идет за двери и находит нищего, покрытого рубищем, с ногами в струпьях и текущим из глаз гноем. Богослов подходит и приветствует нищего:
"Доброго и благополучного утра желаю тебе, старче". Старец ответил на это:
"Никогда не имел я недоброго и неблагополучного утра". Богослов, желая исправить свой привет, говорит нищему: "Да пошлет тебе Бог все доброе".
Убогий отвечает: "Никогда не постигало меня ничто недоброе".
Богослов стал сомневаться в том - хорошо ли слышит его старик и повторил свои пожелания в другой форме: "Я желаю тебе всякого благополучия".
Нищий отвечает: "Я никогда не был в неблагополучии" . Желая вновь испытать нищего, богослов сказал ему: "Хочу, чтобы все пожелания твои были исполнены Богом".
Старик отвечал: "Я ничего не ищу из того, что ты мне желаешь - все бывает согласно с моим желанием".
Заинтересованный богослов тогда спросил нищего: "Ты ли один между бедствующими на земле - блаженный? Как же ты один избавлен от всех злых времен и происшествий?
Убогий отвечал: "Дарованным мне от Бога я доволен всегда:
не искать мирских успехов - составляет для меня величайшее благополучие.
Небесный Отец все направляет к лучшему в жизни каждого человека, как приятное, так и неприятное для него. Он совершенно знает, первое ли, или последнее - для каждого человека - есть истинно спасительно.
Поэтому я и говорю, что я никогда не бывал в неблагополучии, потому что все в моей жизни бывает для меня по моему желанию: терплю ли голод, благодарю за то Всевидящего Бога.
Мороз ли жжет меня, как огнем, или дождь льет на меня ливнем - равным образом прославляю Бога за то; если кто издевается надо мной, делает нападение и обиды - также благодарю Бога, ибо уверен, что это делается мне по воле Божией.
А все, что Бог посылает нам, служит для нашего добра, для нашего совершенствования.
И так все, что Бог посылает нам, или попускает других сделать для нас приятное или противное, сладкое или горькое, равно считаю и все, как от руки Милосердного Отца, охотно принимаю, и того одного только желаю, чего желает Бог, и что Ему угодно попустить других сделать мне.
Таким образом, все для меня происходит и делается по Божьему и вместе моему собственному желанию.
. Воля Господня есть полнота совершенства и доброты; вне ее нет другой воли, более лучшей, более праведнейшей; она производит праведный суд о всех, а о ней - никто не может изречь праведного приговора, обличающего ее в противоречии.
Я всею моею мыслию стремлюсь к тому, чтобы всегда и хотеть и желать мне того же, чего хочет Бог от разумного существа вообще, и в частности от меня убогого" .
Тогда ученый муж спросил калеку:
- Но кто же ты такой?
- Я - царь.
- А где же твое царство?
- Оно в душе у меня, ибо я научился владеть своими внутренними и внешними чувствами; а что это - царская власть, не усомнится никто, ибо нет большей власти на земле.
Из беседы с нищим богослов действительно узнал самый верный и надежный путь к Царству Небесному, состоящий из совершенной покорности во всем Божьему Промыслу.
Имеется такой рассказ про египетского пустынника Ама-тия. Ворон опрокинул его пищу. Аматий не рассердился на него, а сказал: "Благодарю Тебя, Господи, что Ты заставил меня поститься: это, очевидно, полезно мне и все в Твоей воле".
А когда старцу Феодору (ученику Паисия Величковского) враждовавший против него игумен объявил, что его посадят в погреб и будут кормить травой, то он отвечал:
"Верую милосердному Богу моему: мне сделать могут только то, что Он попустит за грехи мои. А что Он попустит, того я и сам желаю. Лучше мне в этом веке понести наказание, чем в будущем веке мучиться".
И когда христианин бывает ввержен в бурю испытаний - житейских бед, несчастий, болезней и скорбей (для себя или для ближних) - лучшим средством для прекращения душевного смятения, уныния и печали является принесение Богу от всего сердца благодарственной молитвы за все посылаемое.
Прп. Варсонофий Великий и Иоанн так говорят об этом:
"Настрой себя благодарить Бога за все, слыша слово апостола: "за все благодарите" (1 Фее. 5, 18). Будешь ли ты в скорбях или нуждах, или в утеснениях, или в болезнях и трудах телесных - за все постигающее тебя благодари Бога, ибо многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие" (Деян. 14, 22).
А старец Силуан со Старого Афона пишет: "Душа, предавшаяся воле Божией, легко несет всякую скорбь и всякую болезнь, потому что и в болезни она молится и созерцает Бога:
"Господи, Ты видишь мою болезнь; Ты знаешь, как я грешен и немощен; помоги мне терпеть и благодарить Твою благость". И Господь облегчает болезнь и душа чувствует Божию помощь и бывает весела перед Богом и благодарна.
Но если ты скорбишь по какой-либо вещи, то значит не вполне предался воле Божией, хотя тебе, может быть, и кажется, что ты живешь по воле Божией.
Кто живет по воле Божией, тот не заботится ни о чем. И если ему нужна какая-либо вещь, то он и себя и вещь передает Богу, и если не получит нужную вещь, то все равно остается в покое, как если бы имел ее.
Душа, которая предалась воле Божией, ничего не боится: ни грозы, ни разбойников, ничего. Но что ни случится - она говорит: "Так угодно Богу". Если болен - думает: значит, мне нужна болезнь, иначе бы Бог не дал мне ее. И так сохраняется мир в душе и теле... Предадимся на волю Божию и тогда увидим Промысел Божий и даст нам Господь то, чего и не ждем".
Полнота покорности Божией воле безмерно обогащает христианина. Об этом так говорит Архиепископ Иоанн:
"Ценность предмета зависит не только от него самого, но и от того, кто этот предмет дает, или имеет. Ничтожное становится драгоценным только оттого, что его имеет или дает какой-нибудь большой, известный всем человек... Это и закон религиозной аксиологии (определения достоинства)... До бесконечности возрастает ценность всего, что исходит, созерцается исходящим от Источника всех сокровищ. И самое малое Бо-жие бесконечно выше самых великих человеческих ценностей... Принимать все, как от Бога, - это значит обладать несметными сокровищами".
То, что говорилось выше, относится к преодолению нашего маловерия в благость Божию по отношению к нашей судьбе и нашим переживаниям.
Но маловерие и ропот (даже не осознанный) у нас простирается и на недовольство судьбой ближних, и на устроение нашего общества, и на попущение Богом в мире зла, - словом, на все то скорбное и тяжелое, от чего страдает человечество. Так судят Бога, думая, что в мире нет справедливости, что порок торжествует, а добродетель поругана, что мир создан не гармонично, если в нем попущены сатана, смерть, зло, несправедливость, грех и страдания.
Здесь говорится не о понятной печали об этом, а именно о ропоте, которым иногда заражаются колеблющиеся в вере христиане от окружающего неверующего мира.
Так могут христиане грешить тяжким грехом, осуждая за эти попущения Самого Господа Бога, и делают так, не понимая, как это грешно.
Здесь грешат вместе с тем первородным грехом - желанием "познать добро и зло", т. е. желанием своим жалким умишком постичь - почему, на наш взгляд, не все целесообразно создано в мире и развиваются события в нем не так, как нам казалось бы лучше.
Но посмотрим - как относятся к судьбам мира святые?
Души святых во всем видят благой Промысел Божий над тварью и Его милость и любовь к ней. Они во всех внешних событиях видят целесообразность их и преклоняются перед глубиной Божией Премудрости в устроении всего мира и в направлении судеб как целых пародов, так и отдельных личностей.
Если же в мире звучит и диссонанс злой воли людей и темной силы, то святые вместе с тем видят, что в судьбах Божиих самое зло премудро обращается в добро: невинные страдания и мученические кресты - в венцы и славу загробной жизни; бедствия и физические страдания общества - в возрождение народной души; немощь человеческой воли в борьбе со грехом - в глубину нищеты духовной.
И хотя "...мир лежит во зле" (1 Ин. 5, 19), но Господь сказал: "Дана Мне всякая власть на небе и на земле" (Мф. 28, 18). И поэтому "Господь царствует: да радуется земля" (77с. 96, 1).
Поэтому "слава Богу за все" и "да будет имя Господне благословенно" отныне и до века! (Иов. I, 21).
Иногда судят Бога за то, что Им попущена гибель в неверии душ "хороших" людей или что соблазны уводят людей с пути истины.
Но для тех поколений, которым был открыт образ Христа во всем духовном величии Его неземной красоты, может ли быть оправдание за отвержение Его? И все эти "хорошие" люди - не сами ли отвернулись от Христа, а себя поставили на пьедестал вместо Бога?
Вместе с тем, не всем ли открыта дверь покаяния, через которую они вновь могут найти полноту счастья и спасение Души?
Что же касается тех поколений, от которых полнота истины оказалась скрытою, то вверим их в руки Милосердного, Премудрого и Любящего Свое творение Бога.
Не будем противиться Божиим определениям и посылаемой Им судьбе. Не будем допытываться, почему у Него есть сосуды и в "почетном" и в "низком" употреблении (2 Тим. 2, 20).
И хотя Господь "кого хочет милует; а кого хочет ожесточает" (Рим. 9, 18), но мы в глубочайшем смирении и сознании крайней ограниченности нашего разума должны помнить о предостережении апостола Павла об опасности осуждения нами Самого Бога: "А ты кто, человек, что споришь с Богом? Изделие скажет ли сделавшему его: "зачем ты меня так сделал?" (Рим. 9, 20).
_Лишь при полном подчинении своей воли воле Божией мы можем научиться великой науке - быть всегда счастливыми в этом мире, другими словами - научиться даже умению страдать - научиться находить радость и в скорби и всюду видеть над собой руку Отца Небесного.
Итак, наша воля должна быть всегда совершенно свободна от всех наших склонностей, желаний, пристрастий к чему-либо, или к кому-либо, включая до любви к самым близким и дорогим для нас людям. Она должна искать лишь выполнение воли Божией как над нами, так и над самыми близкими для нас людьми.
Надо как бы опустошить и покинуть себя, чтобы обрести Бога и Его святую волю.
Святые Отцы так формулируют полноту покорности Божией воле: "Ничего не просить, ничего не желать, ни от чего не отказываться".
Они же говорят, что в решающий час смерти никто не будет ни достаточно чист, ни достаточно богат заслугами.
Но ничто так, как полнота покорности Божией воле в течение всей жизни, не будет способствовать тому, чтобы спокойно встретить посылаемую смерть тела.
Глава 7. БЕССТРАСТИЕ И САМООТРЕЧЕНИЕ
"... Если кто хочет идти за Мной, отвертись себя (Мф. 16, 24).
"... вы не свои" (1 Кор. 6,19). "Я каждый день умираю..." (1 Кор. 15,31).
"В мире нет свободы выше - как свобода от желании (Елизавета Венгерская).
Все добродетели христианской души составляют как бы ограду для пребывания в душе благодати. Как пишет старец Силуан: "Если мы живем в подвиге, но какую-нибудь добродетель упустим, то из-за нее душа останется пустою" (т. е. покинутою Духом Святым).
Однако одна какая-либо из добродетелей может быть развита у христианина значительно более других, хотя и другие должны
иметься в человеке в какой-то известной мере. Об этом так говорят старцы - прп. Варсонофий Великий и Иоанн.
"Как тело одно, а членов много, и если не достает одного члена, то и тело не есть совершенно, так заключай и о внутреннем человеке, члены которого суть многие добродетели... Если недостает одной из них, то человек не бывает совершенным.
Однако, как ремесленник, который хорошо знает свое ремесло и по быстроте ума своего занимается и другими ремеслами, не называется мастером их, но только мастером своего ремесла, так и здесь имеющий все добродетели, по той называется и от той получает наименование, через которую наиболее сияет в нем благодать Духа".
Господь ставит перед христианином очень высокую цель - "будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный" (Мф. 5, 4-8).
По мнению схиархимандрита Софрония, для достижения совершенства человек должен предварительно сойти "во ад внутренней борьбы" со своими страстями и пристрастиями, "нося в себе Бога".
Св. отцы называют достижение этой ступени также бесстрастием, поскольку добродетели подавляют соответствующие им по противоположности страсти. "Бесстрастие же, - как говорит прп. Иоанн Лествичник, - есть воскресение души прежде воскресения тела и совершенное познание Бога".
Признаками бесстрастия является, по словам прп. Варсоно-фия Великого также нижеследующее: "Если на всех людей смотрим одинаково, и все они (грешные и святые) для нас равны, то поистине с нами Бог".
Как пишет старец Силуан: "Конечная цель... трудов - бесстрастие... Это свет новой жизни, воскресение души прежде общего воскресения мертвых, освобождение от рабства страстям, полное восхождение в область воли Божией".
По словам аввы Иосифа - ученика прп. Антония Великого:
"Есть три состояния души, угодные Богу: первое - это состояние больного, испытывающего к тому же искушение, и тем не менее, благодарящего Бога. Второе - это положение монаха, который живет под руководством духовного отца и отрекается во всем от своей воли. Третье - когда во всех своих поступках действуешь с такой чистотой намерений, что к этому не примешивается ничего людского.
Такой инок, достигший высоты бесстрастия и выработавший в себе истинную любовь к христианству, все готов сделать для человека, относясь ко всем с одинаковым чувством доброжелательства, но никого не предпочитая, ко всем равный, никем не волнуемый.
Нет близких, нет любимых, нет ненавидимых - все дорогие братья, с совершенно равными правами на его привязанность из-за общего их Отца Бога, из-за высокого звания чад Божиих.
Те, кому приходилось знать великих иноков, испытали на себе тепло этой всех одинаково греющей и всегда готовой согреть любви, которая "не ищет своих си" - все дает, ничего не требуя и не ожидая, всех принимает, никому предпочтительно не радуется, все терпит, ничем не огорчается".
То же состояние можно характеризовать и словом "самоотречение", когда душа христианская умирает для своей личной жизни, а живет волей Божией и живет уже не для себя, а для Бога и ближних.
Господь говорит также: "... если пшеничное зерно, падши на землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода" (Ин. 12, 24).
Нам необходимо постичь глубочайший смысл и значение этой притчи.
Итак, что-то в нас должно умереть. Точнее - даже не что-то, а все должно умереть - все то плотское и душевное, что составляет обычную сущность человеческой души.
В душе живет обычно естественная любовь к ближним и родным. Но Господь принимает в сонм Своих учеников лишь тех, кто "возненавидит отца своего и матерь, и жену, и детей, и братьев, и сестер, а притом и самой жизни своей" (Лк. 14. 26).
Итак, естественная, плотская любовь к близким должна умереть и замениться духовной. Нужно полностью забыть о себе самом, так как после искупительной жертвы Христа мы уже не принадлежим себе. "Вы не свои" (1 Кор. 6. 19). - пишет нам ап. Павел.
И вся наша жизнь с ее мирскими стремлениями, склонностями и интересами - все должно быть отвержено перед лицом Господа, не говоря уже про пристрастия, слабости и увлечения.
В сердце должен остаться лишь Господь и исполнение Его воли. Он стучится в сердце (Откр. 3, 20) и хочет жить в нем, как в храме. Но для приема Его, все должно быть изгнано оттуда, как изгонял Он некогда из Иерусалимского храма торгующих.
У человека есть тот "остаток воли", о котором говорилось выше (см. часть II). И ее необходимо отдать Господу до конца, как некогда Он отдал Свою волю в руки Своего Отца (Ин. 6. 38). Тому же учит Он нас в молитве - учит отдавать и нашу волю Отцу: "да будет воля Твоя" (Мф. 6, 10).
У нас обычно есть сознание, что мы что-то значим, имеем в себе что-то доброе, что-то может быть совершаем, достойное награды.
Но все это самообман и самообольщение. Господь сказал, что всем добрым мы обязаны только Ему, ибо "без Меня не можете делать ничего" (Ин. 15, 5).
Итак, при полноте самоотречения в душе должна водвориться глубина сознания своего ничтожества и своей беспомощности. "Я" - как нечто, как личность - должно умереть вместе с привязанностями и волей.
Но отдавая все в руки Господа, христианин взамен получает все, чего только может пожелать душа его в самых дерзновенных добрых стремлениях и желаниях.
Кто отрекся от своей воли и не хочет ничего кроме воли Божией, тот перестает страдать от неосуществления своих желаний и поэтому всегда всем доволен.
Вот как говорит о сущности и плодах самоотречения один из мудрейших св. отцов - прп. Никодим Святогорец (автор Невидимой брани"):
"То, что всегда возможно для тебя делать, есть принесение в жертву Богу воли своей; и ничего больше этого не желай ты...
Отложи всякое попечение и всякий помысл, обнажись от всякой заботы о себе и от всякого пристрастия к чему-либо временному и Бог оденет тебя Собою Самим и подаст тебе то, о чем ты и подумать не можешь. Забудь, сколько можешь, совсем о себе, и да живет в душе твоей одна любовь к Богу...
И это делай не по чаянию воздаяния тебе: и совсем никогда не держи в мысли, что ты делаешь что-то достойное того.
А вот как определяет сущность самоотречения прп. Макарий Великий: "Если ты принимаешь презрение как похвалы; бедность как богатство; нужду как изобилие, то ты не умрешь от греха.
Кто имеет истинную веру, и кто воздает Богу подобающее Ему служение, возвышаясь до такого высокого самоотречения и до такого искусного совершенства - невозможно такому человеку впасть в пороки и в сети врага.
Если вдуматься в жизнь святых (каким бы служением и подвигом они ни спасались), то для всех их прежде всего характерна полнота самоотречения.
Но, отдавая все, они взамен получали исполнение своих молитв - т.е. всех их желаний. Они становились своими Богу, Его "друзьями" (Ин. 15. 15). и многие из них получали великие дары - пророчества, ясновидения, чудотворения.
Надо было им решиться "умереть в себе", чтобы воскреснуть облеченными в Божественную силу, которая всемогуща.
Про подобное состояние святых так говорит прп. Варсонофий Великий: "Они достигли меры, превысшей рассеяния и высокоумия, сделавшись всецело ум, всецело око, всецело святы, всецело совершенны, всецело боги. Потрудились, возвеличились, прославились, просветились, ожили, потому что прежде умерли".
Так, святой ап. Павел "умирал каждый день" (1 Кор. 15, 31). Это значит, что в каждый из дней своей жизни он вооружался на смертный подвиг.
Умереть, но исполнить волю Господню, чего бы Он ни потребовал. Так умирая, он горел ярким духовным светом и совершил так много добра. Так же делали великие святые - преподобные, юродивые во Христе, мученики, святители и благотворители.
И нам надо учиться умирать каждый день. Умирать в своей воле, в своих желаниях, склонностях, пристрастиях, в своих планах, намерениях, привычках. Надо вставать с постели каждый день "свободным от всех желаний" (праведница Елизавета Венгерская), кроме одного желания - исполнить все веления Господа в этот день.
Как пишет игумения Арсения: "В такой свободе душа присуща всему человеческому, но ничему не подчинена, живет жизнью всего мира, ничем не гнушается, ничего не уничтожает, ничего не исключает из общей жизни как зло, как дурное, но сама ничем не связана, ни в чем не заключена, она точно умерла для своей жизни...
Она вышла на свободу из себя самой и заключилась в Боге вечном... Христос стал полнотою ее сердца".
Одна раба Господня, начиная день, говорила так себе: "Куда-то Ты нынче пошлешь меня, Господи, свою скотинку?" Она не строила планов - она хотела лишь исполнить волю Господню для себя на этот день.
Таким вопросом надо начинать христианину и каждый день и каждое дело: надо утончить свой слух к голосу Божьему и научиться вместе с тем ломать свою волю и все свои пристрастия и привычки.
Боясь поступать самовольно, св. отцы предлагают проверять свои желания, прежде чем их исполнить. Так прп. Петр Дамаскин пишет:
"Исполняющий заповедь - не желать ничего - сам себя освобождает от всего тяжелого как в нынешнем, так и в будущем веке. Поэтому не желать иметь что-либо, чего не имеешь - выше всякого покоя и богатства".
И все это как в великих, так и в самых малых, обычных и житейских делах. И все это надо совершить с одной мыслью - это ли дело поручает мне сейчас Господь?
И чтобы не ошибиться, в душе всегда должна теплиться непрестанная молитва, совершаемая как перед началом всякого дела, разговора и решения, так и во время их совершения.
Тогда, отказавшись от своей воли, надеясь только на Господа (и отнюдь не на себя) - христианин совершит в одной добродетели самоотречения и все другие - любви, смирения, послушания и т.д.
Тогда ощутительно для души христианина сойдет на него роса Духа Святого и наполнит его душу тихой совершенной радостью.
Как будет хорошо, если христианин от всего сердца сможет вознести к Небесному Отцу нижеследующую молитву одного духовного отца:
"Возьми и приими. Господи, мою свободу, мою память, разум и волю мою, все, что имею, чем владею; все, что даровал Ты мне - тебе, Господи, все возвращаю, оно Твое, сделай с ним по воле Твоей, дай мне лишь благодать Свою и любовь".
Следует предупредить, однако, что задача самоотречения иногда понимается превратно, понимается как отказ от своей деятельности, своего пути и своих талантов, дарованных человеку от Бога.
На это обращает внимание о. Александр Ельчанинов, который пишет:
"Самоотречение, о котором столько говорится в практике христианства, понимается некоторыми как самоцель и видят в нем самом смысл жизни каждого христианина.
Но оно есть только путь и средство для достижения цели - облечения себя во Христа.
Нельзя также понимать его (как это делают, впадая в другую крайность), как отказ от своей личности, от своего пути, видя в нем какое-то духовное самоубийство. Истина как раз в обратном: в самоотречении - освобождение от рабства греху (без него - плен), и свободное выявление своей истинной сущности в ее первоначальном Божьем замысле о нас...
Вот наша задача - отказавшись от самого себя - остаться самим собой, исполнить замысел Божий о себе".
Как достичь самоотречения? Все теми же средствами, какими приобретаются и все другие душевные добродетели: непрестанным вниманием к своей внутренней жизни и стремлением развить в себе все добродетели, усиленною молитвою к Господу о их приобретении и укреплением себя возможно частым приобщением Св. Тайн.
О плодах самоотречения и бесстрастия так говорит прп. Антоний Великий: "Победа над страстьми приближает к бесстрастию, бесстрастие же в какой мере утверждается, в такой приносит с собой и мир душевный, а мир душевный со сладостными ощущениями, подаваемыми молитвою и богомыслием, возбуждает в сердце духовную теплоту, которая, собирая к себе все силы духа, души и тела, вводит человека внутрь".
Однако бесстрастие может проявляться и в равнодушии ко всему, при отсутствии теплоты и любви в сердце. Такое бесстрастие гибельно для души. Истинное бесстрастие есть выход от своих страстей при глубоком сочувствии к ближнему и отстаивании чистоты его души, как собственной, при переживании скорбей ближнего, как своих собственных.
Схиархимандрит Софроний представляет мир как пирамиду, в вершине которой цари земли и правители ее. В мире все стремятся забраться вверх - стремятся к власти над другими и подавлению более слабых.
Здесь нет равенства и быть его не может при испорченности грехом и эгоистичности человечества. Равенства нет и в христианстве.
Но здесь пирамида будет перевернута основанием кверху и на нижней вершине ее находится Христос, Который взял "...на Себя наши немощи" (Ис. 53, 4) и грехи всего человечества и "не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих" (Мф. 20, 28).
К тому же Он призвал и всех Своих учеников и христиан, говоря им: "Вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою;
и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом" (Мф.
20, 25-27).
Поэтому все истинные последователи Христа стремились не вверх - не к господству над другими, а спускались в самоотречении к служению всем - к нижней вершине пирамиды - ко Христу.
Отсюда и заповедь апостола Павла: "Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать" (Рим. 15, 1). Здесь предел и полнота самоотречения и совершенства, уподобление христианина кроткому Христу и обожение души человеческой.
Глава 8
СВЯТОСТЬ
" ...По примеру призвавшего вас Святого, и сами будьте святы во всех поступках" (1 Пет. 1, 15).
"Старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа" (Епр. 12, 14).
Как можно спрашивать святости с нас - таких немощных духовно, живущих в мире, где кругом царствуют страсти, порок и соблазн? И неужели спасутся только святые и только они могут увидеть Господа?
Чтобы рассеять это недоумение, надо выяснить, что теперь - обычно понимают под словом "святость" и что понимали под ним апостолы и первые христиане.
В настоящее время под словом "святые" подразумевают обычно только прославленных и канонизированных Церковью святых.
При современной же практике канонизации к святым причисляют преимущественно мучеников за Христа и тех из усопших христиан, святость жизни которых удостоверена чудесами (часто посмертными) и великими подвигами. Отсюда, в широких кругах современных христиан слились вместе понятия "святой" , "чудотворец" или "мученик".
Между тем, не то понималось под словом "святые" в первой Апостольской церкви. Ап. Павел вообще всех членов Церквей Христовых называл "святыми". Свое Послание к Филиппинцам он начинает словами: "...Всем святым во Христе Иисусе, находящимся в Филиппах, с епископами и диаконами: благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа" (Фил. I, 1~2). В конце этого же послания он пишет: "Приветствуют вас все святые, а наипаче из кесарева дома" (4, 22).
Противопоставляя язычникам христиан, ап. Петр так обращается к последним в своем послании: "...Вы - род избранный, ...народ святой, люди взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет" (1 Пет. 2,
9-10).
Можно ли думать, что все христиане в апостольский век были совершенны и безгрешны? Конечно, нет! Это ясно видно из апостольских посланий и из многочисленных упреков и обличении, которые пишут им апостолы.
Вместе с тем, даже прославленные Церковью святые, не были вполне совершенны и обладали некоторыми слабостями, свойственными людям. Этих слабостей не были чужды даже сами св. апостолы. Ап. Павел в Послании к Галатам указывает на неправильность поведения ап. Петра, когда тот стал уклоняться от трапезы с христианами из необрезанных язычников (Тал. 2, 11-12).
Из Деяний апостолов мы узнаем также о разногласии и "огорчении" между апостолами Павлом и Варнавою в Антиохии (Деян. 15, 36-40).
Вспомним также, как св. Епифаний Кипрский приезжал в Константинополь для участия в суде над великим светильником Церкви св. Иоанном Златоустом.
Итак, святость не есть полнота совершенства и не всегда связана с особыми дарами, какими являются чудотворение, прозорливость и т. п.
Но тогда не все ли верующие во Христа могут считаться святыми?
Что не все верующие есть в то же время и святые (как думают некоторые из сектантов) свидетельствует Евангелие по отношению многих, которые скажут Христу: "Господи, Господи", но Господь отвечает им: "Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие" (Мф. 7, 22-23).
Где же тогда проходит грань между святыми и остальными верующими?
Эту грань, конечно, может проводить только Сам Господь. Как мы знаем из Его притчи, даже ангелы могут ошибаться при духовном различении пшеницы от плевел (Мф. 13, 29).
Сколько в жизни было случаев, когда сегодняшние "плевелы" потом становились "пшеницей" и наоборот.
Стоит только вспомнить разбойника на кресте, историю апостолов Павла и Иуды Искариотского, святых - Марию Египетскую, бывшего разбойника св. Моисея Мурина и многих других. Отсюда, никто не застрахован от того, что он может ниспасть из святых в "сыны погибели" и, наоборот, - ни перед кем не закрыта надежда на спасение, как "святого.
Но у всякого христианина должно быть стремление стать святым, стать в ряды "царственного священства", чтобы некогда увидеть Господа (Евр. 12, 14).
An. Павел пишет филиппийцам: "Братия, я не почитаю себя достигшим; а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе" (Фил. 3. 13-14).
Итак, важно всеми силами простираться вперед и всегда помнить, что к спасению и святости ведет пристальное и непрерывное внимание к своему душевному состоянию и тщательное усердное покаяние во всяком замеченном грехе.
Но как видеть всегда грех? Как не пропустить ни одного из них, чтобы через незамеченный грех не удалить от себя Духа Святого и не потерять святости?
Св. отцы отвечают на этот вопрос так: "Надо познать свою (возможную - потенциальную) святость и тогда будем знать всякий грех, оскверняющий ее'. Пусть не покажется противоречием (антиномией) познание своей святости (в предвечном Совете предопределенной) одновременно с постижением своего ничтожества и глубины падения, Именно в неизменном сочетании их и заключается спасение христианина.
Что значит увидеть свой грех? Это значит понять уклонение себя от какой-то нормы. И чем выше познание нормы, тем более заметно уклонение, тем резче разница того, что есть, от того, что должно быть.
Идеал святости должен завладеть душой, гореть в ней ясным огнем и пленять своей красотой. Откуда может пасть на душу этот идеал? Он отпечатлевается из образа Христа и затем тех Его учеников-христиан, которые в какой-то мере отобразили Его образ ("...доколе не изобразится в вас Христос!" Гал. 4. 19). Счастье тем, кто глубоко познал их, чтобы в их святости понять и свой (в идеале) образ святости. Тогда омерзителен для познавших будет их грех и они постигнут свое высокое предназначение.
О последнем так пишет схиархимандрит Софроний: "Привычка сделала людей невнимательными к подлинному содержанию Писания. Самые глубокие и самые существенные моменты Откровения проходят почти бесследно, хотя они являются наилучшим и наиполнейшим ответом на сокровенные искания всех нас, людей.
Я заметил странное явление: люди боятся открыто взглянуть на величие человека.
Увидеть Божественный замысел о себе людям кажется "непомерной гордостью". Узнать о себе, что в Идее Отца мы прежде создания мира задуманы как полнота совершенства, мне кажется делом совершенно необходимым для того, чтобы жить и действовать должным образом.
Я полагаю, что умалять предвечную мысль Творца о человеке не только ошибка, но действительно великий грех, когда люди не видят в себе самих, ни в брате своем подлинного и вечного достоинства".
Итак, к святости должен стремиться каждый христианин. Однако ступеней святости много (точнее - бесконечно много) и от усилий самого христианина зависит подниматься по этой благой лестнице.
Как пишет о. Павел Евдокимов: "Святость отмеривается по полноте желания Бога, жажды Бога, потому что Бог все может, кроме принуждения человека полюбить Бога".
Но дар великой любви к Богу не легко дается христианину. Про это так пишет схиархимандрит Софроний:
"Любящий Бога проходит через такие страдания, которых не имеющий глубокой веры в Бога не выдерживает и заболевает душевно. Из глубокой веры и любви рождается великое мужество. То мужество, которое спасает человека от заболевания при встрече с миром злых духов... На пути к стяжанию любви Божией христианина-подвижника, встретит весь ряд возможных искушений и испытаний".
Но не одни испытания уготованы верующим. Для них уготована и совершенная радость (Ин. 15, 11), о которой будет говориться ниже.
Глава 9
СОВЕРШЕННАЯ РАДОСТЬ
"...Да радость Моя в вас пребудет и радость ваша| будет совершенна" (Ин. 15, 11).
" ...Полнота радостей пред лицем Твоим" (Пс. 15,11).
Почему Господь назвал ту радость, которую Он дает, "совершенной"?
Потому что радости мирские (как уже говорилось выше) несовершенны, обычно недолговечны, и потому мирское счастье обманчиво.
Существуют целые философские системы, по которым целью человеческой жизни является достижение "счастья", представление о котором у различных людей имеет сильное отличие. Это современный "эвдемонизм", древние "киренаики" и др.
В свете Христова учения эти системы, ищущие лишь земного, мирского счастья, жалки и наивны. То удовольствие, которого ищут эвдемонисты, может быть только очень кратковременным и древние стоики сравнивали погоню за удовольствием с погоней за вечно удаляющимся призраком. Как поется в Церкви: "Какая житейская радость не причастна печали?"
И, вместе с тем, над всем человеческим родом царит роковая, неизбежная смерть.
Митрополит Филарет Московский пишет: "Радость земная проницается печалью, потому что душа сокровенно чувствует неудовлетворенность земного и потребность лучшего".
Учитывая извращение грехом природы человеческой души и отсюда, чаще всего, низменность ее стремлений, следует согласиться с афоризмом Д. С. Милля, что "лучше быть недовольным человеком, чем довольной свиньей - недовольным Сократом, чем довольным дураком".
Однако, само стремление души к счастью и радости вполне законно и является основным двигателем - импульсом для волевых проявлений человека.
Как пишет о. Александр Ельчанинов:
"Земное счастье - любовь, семья, молодость, здоровье, наслаждение жизнью, природой - все это "добро есть", и не надо думать, что Высший Закон сурово осуждает все это...
Душа ищет радости, вопреки всему. Горе, страдания сами по себе не свойственны человеку, и это инстинктивное обращение к радости и свету не есть ли воспоминание души об утерянном рае и стремление к нему?..
Плохо только рабство своему счастью, когда оно владеет человеком, и он всецело в него погружен, забывая главное".
Итак, мы можем искать и счастья и радостей: но вопрос в том, в чем их искать, чтобы они были не мимолетны, не низменны, как у животных, а находились в соответствии с высоким предназначением человека?
Здесь надо вспомнить закон перерождения человеческой души - изменение "душевного" человека в "духовного". Вместе с отмиранием "душевного" человека должны затихать стремления к переживанию удовольствий, связанных с нашей телесной природой.
Но зато с возрастанием "духовного" человека будет развиваться вкус к духовным радостям, будет делаться понятным и то блаженство", которое обещается Христом в Его 9-ти заповедях блаженства из Нагорной проповеди (Мф. 5, 3-12).
Начало этого блаженства и духовных радостей будет переживаться христианином еще здесь на земле; а развитие их в мере, доступной индивидуально каждой душе, осуществится уже в Царстве Небесном.
Здесь же - на земле, христианин получает эти радости как бы в качестве залога от будущих.
Господь дарит их христианину часто не по заслугам, а чтобы поддержать ревность христианина к добродетели на "тесном" и "узком" пути к их стяжанию. Это поцелуй Отца, выбегающего навстречу блудному сыну; это "...лучшая одежда и перстень на руку... и обувь на ноги", даруемые только за проявление смирения и покаяния (Лк. 15, 20-23).
Чтобы скорее атрофировался в нас вкус к плотским или душевным радостям, надо стремиться к приобщению к духовным - к совершенной Христовой радости.
Как пишет о. Александр Ельчанинов: "Счастье не есть самоцель: оно - производное от правильной жизни. Будет правильно построена жизнь, будет и счастье; а правильная жизнь - это праведная жизнь...
Жизнь - тяжелое испытание, и наши горести не оставят нас до смерти: идиллии и комфорта христианин не имеет никогда.
Но зато и радости, которые посылает Бог христианину, не сравнятся ни с какими радостями мира сего".
Радость Христова делается все более глубокой и все более желанной для тех, кто приобщается к ней.
Господь сказал самарянке: "...Всякий пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную" (Ин. 4, 13-14).
"Живая" вода есть те возвышенные радость и счастье, к которым тянется человеческая душа, стремление к чему заложено в нас Богом.
Как считал украинский философ Сковорода: "Мудрый Господь дал счастье, доступное для всех, как дал солнце, воду, воздух. Не нужно ехать за счастьем куда-то на Канарские острова - счастье близко всем, оно - в каждом человеке. Оно заключается в том, чтобы человек познал себя, свою безмерную сущность, свой образ Божий".
Тонко и нежно чувство совершенной радости Христовой. Легко его угасить невоздержанием, отравить ядом греха.
Но чем больше душа приобщается к этой радости, чем чаще посещает ее Небесный Гость - веяние Духа Святого, тем более укрепляется она в решении идти за Христом, тем сильнее становится любовь к Богу, тем ненавистнее грех: душа духовно крепнет и, как говорит Псалмопевец, "обновляется подобно орлу юность твоя" (Пс. 102, 5).
Как возрастить в душе своей этот нежный райский цветок совершенной радости, как ухаживать за ним и оберегать от бушующей кругом бури страстей и суеты и защитить от злобы темного духа?
По-разному он возрастает в душах тех, кто живет в миру и кто уходит оттуда за монастырские ограды. Различны его формы, цвет и аромат для того и для другого случая.
Для каждой души есть свой особый путь к приобретению совершенной радости Христовой. В основном это различие в путях зависит от природной склонности быть евангельскими Марфой или Марией - от доли в душе того или иного начала.
Путь Марфы ясен, прямолинеен и верно ведет к цели. Не трудно ей питать свою душу совершенной радостью и укреплять себя ею в своем подвиге - собирать сокровища свои для Царства Небесного.
Ей надо прежде всего забыть о себе, о своей жизни и своих интересах. Ее нет в жизни - нет Марфы, а есть окружающие ее ближние, порученные ее заботам, а также несчастные, скорбные, голодные, холодные, убогие, немощные, старые, малые и сироты: есть их слезы скорби, болезни и нужды. В них все сердце Марфы, только ими полна ее душа; всю себя отдает им Марфа, отдает все силы тела, всю горячность чувства, все мысли, думы и заботы.
Если так воспринимает Марфа жизнь, то вокруг нее как райский сад расцветает радость.
Вот видит она, что мир и покой водворяется в душе ее ближних, благодаря ее любви, заботе и ласке. Видит, как печаль и уныние заменяются у ближних радостью и бодростью, благодаря ее словам утешения и ее жизнерадостности.
Она видит счастье матери, которой она помогла вырвать большого ребенка из рук смерти. Видит ранее несчастных и обездоленных, а теперь успокоенных и умиротворенных.
Вот смотрит она на тех, кто был без крова, одежды и хлеба и кто теперь, через ее заботы, в тепле, одет и накормлен.
Так растет в ее душе радость и вырастают силы для новых усилий, новых жертв, нового подвига.
Кто приобрел вкус к этой радости, кто не захочет других - мирских и греховных радостей мира, тот ни на что уже не променяет найденного им "сокровища в поле" (Мф. 13, 44) и все отдает за него, как все отдавали св. Филарет Милостивый, св. Иоанн Милостивый, доктор Гааз и весь сонм милостивых праведников.
Изучайте жизнь их, подражайте им, и вы найдете в себе силы идти по их светлому пути, приобщитесь к их совершенной радости и познаете счастье.
Как писал доктор Ф.П. Гааз: "Самый верный путь к счастью не в желании быть счастливым, а в том, чтобы делать других счастливыми. Для этого нужно внимать нуждам людей, заботиться о них, не бояться труда, помогая им советом и делом, словом, любить их, причем, чем чаще проявлять эту любовь, тем сильнее она будет становиться".
Так же думал и известный врач И. И. Пирогов, который так написал в своем дневнике: "Быть счастливым счастьем других - вот настоящее счастье, вот жизни земной идеал".
Отсюда непреложный закон жизни - "Кто гонится за счастьем для себя, от того оно убегает. А кто ищет счастья для других, тот его находит вместе с совершенной радостью".
По-иному наполняется радостью душа евангельской Марии. Однако и она, так же как и Марфа, перестает жить собою и для себя - ее также нет, а есть лишь Бог, ее Господь - есть Его Милость, Благость, непостижимая Любовь Его искупительной жертвы - образ внемирной и несравнимой ни с чем красоты.
Им полна ее душа, ее ум, ее сердце. С Ним она хочет пребывать в постоянном молитвенном общении. Перед Его образом все тускнеет в ее глазах и ничто мирское не влечет ее к себе:
омерзительны для нее развлечения мира, чужды его интересы, и скучны и тяжелы люди мира.
Как известно, прп. Арсений Великий, приняв монашество, неизменно стремился к одиночеству. Ему приписывается совет:
"Бегай людей и спасешься".
Иноки говорили ему: "Отец, ты нас не любишь". Но он всегда возражал: "Видит Бог, что я люблю вас, но я не могу сразу быть с Богом и людьми".
Подвижник, старец - иеросхимонах Парфений из Киевской лавры говорил: "Я люблю моих ближних и от всего сердца готов помогать, но... с ними так скучно..." Его душа была весела и довольна лишь в молитве и свет его радости тускнел, когда он входил в общение с миром, волны которого гасили его внемирную радость.
Вот секрет той силы, которою обладают для несения своего подвига пустынники, отшельники и затворники - силы, заставляющей их пренебрегать всем и всеми и искать уединения.
Нежен, особо ароматичен и прекрасен цветок радости, который тайно цветет в душах уединенников. Они отдали все Богу, избрали лучшую часть Марии, и в ответ на их любовь с ними всегда пребывает Бог, вселяясь в их сердца и наполняя их плодами Духа Святого - любовью, радостью и миром.
Как видно из текста Евангельского рассказа, с Марии Господь снял заботы Марфы, позволил быть только Марией. Но нельзя быть всецело Марфой. Поэтому, служа ближним, она не должна забывать об исполнении "первой из заповедей" - любви к Богу.
"Вот почему волновалась Марфа, когда упрекала сестру и даже Самого Господа. Она позавидовала сестре и почувствовала недостаток своей части - невозможность совместить заботу об угощении со сладостью все время внимать словам Христа.
Итак, радости Марии должны быть в какой-то доле и у Марфы, но у последней эти радости не так ярки и постоянны, как у Марии. При тесном общении с миром возможно в какой-то мере отравление души дыханием суеты и страстей мира.
Поэтому цветок души Марфы должен быть вынослив, чтобы противостоять стихиям мира (мирским) - ветрам, зною и непогоде. Цветок же Марии требует питомника - монастыря, пустыни и уединения - в мире он чахнет. Но зато в питомнике он растет пышнее, ярче и ароматичнее цветка Марфы.
В тех случаях, когда христианин становится иноком, он разлучается со своими близкими. Как будто бы это он обрекает себя на трудную жизнь одинокого: ведь он лишается всех близких по плоти, их любви, заботы, привязанности и помощи в нужде.
Но Господь говорит: "нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради Меня и Евангелия, и не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат более домов, и братьев, и сестер, и отцов и матерей, и детей, и земель, а в веке грядущем жизни вечной" (Мк. 10. 29-30).
И если инок ушел от любви родственников, любящих по родству плоти, то он находит новых братьев, сестер, отцов и матерей. Их несравненно больше, чем родных по плоти, так как каждый из истинных христиан, исполняющих волю Божию, становится иноку и братом, и сестрой, и матерью (Мф. 12. 50).
Их любовь нежнее и горячее, потому что это истинная любовь во Христе, готовая на все жертвы, ради исполнения заповедей Господних.
Переживание этой ответной духовной и совершенной любви, горячей и готовой на жертвы, "не ищущей своего", "не раздражающейся", "всему верящей", "все покрывающей" (1 Кор. 13) дает особую радость, утешает, ободряет и укрепляет душу.
Кто узнал эту любовь, любовь друга, брата и сестры во Христе, любовь не до гроба уже, а любовь в вечности, не знающей разлуки, тот приобщился к радости, открывающейся душе при Христовой любви.
По свидетельству всех святых, великую радость душе всякого христианина дает полнота отречения от своей воли и выполнение во всем лишь Божией воли.
Вот как пишет об этом прп. Никодим Святогорец:
"Бог не желает от тебя ничего, кроме того, чтобы ты смирился перед Ним и Ему предал душу свою, свободную от всего земного, держа в глубине сердца одно желание - да исполнится на тебе во всем и через все воля Божия.
Имея вследствие сего всегда свободу и ничем, ни с какой стороны не будучи связан, будешь ты всегда радоваться и мирствовать в себе. В этой свободе духа состоит то великое благо, о котором слышишь ты в писаниях святых.
Оно не что иное есть, как крепкое пребывание внутреннего человека в себе самом, по коему он не исходит вне желанием взыскать что-либо вне его.
И все время, как будешь ты держать себя так свободным, будешь вместе с тем вкушать божественную и неизъяснимую радость, которая неразлучна с Царствием Божиим, водворяющимся внутрь нас, как сказал Господь: "...вот Царствие Божие внутри вас есть" ('-Л/с. 17, 21).
А старец Варсонофий из Оптиной пустыни говорил: "Если человек не будет привязан к земным благам, но будет во всем полагаться на волю Божию, жить для Христа и во Христе, то жизнь его здесь на земле сделается божественною".
Итак, самоотречение есть вместе с тем источник совершенной радости. Последняя является следствием выполнения воли Божией в великих и самых малых делах, что дает глубокую радость душе христианской, любящей Бога.
При совершении человеком воли Божией, Господь посылает ему, по словам прп. Никодима Святогорца, "теплоту животочную, радость неизреченную, взыграние духовное, умиление, сердечные слезы, любовь Божественную, другие боголюбивые и блаженные чувства, не по воле нашей бывающие, но от Бога, не самодеятельно, а страдательно. И всеми такими чувствами удостоверяемся, что то, что ищем сделать, есть по воле Божией".
Есть и еще один источник обильной радости, из которого может пить всякий христианин, имеющий любовь к Церкви Православной и к чтению Св. Писания и духовных книг. Это радость постижения вечной Истины и углубления в нее своего ума и сердца.
Как пишет о. Александр Ельчанинов:
"Все мы счастливы уже хотя бы одним тем, что принадлежим к Церкви Православной, которая научила нас молиться, открыла всю вместимую нами мудрость и продолжает видимо и невидимо наставлять нас.
Мы знаем "Путь и Истину и Жизнь" (Ин. 14, 6). Сколько великих сердец и умов запуталось, погибло, не найдя истины, мы же этой истиной обладаем".
Радость постижения истины можно сравнить с радостью любителей путешествий, когда он нашел путь в страну, богатую своим разнообразием и красотой природы, подобно раю. По мере того, как он углубляется в нее, перед ним открываются все новые виды и картины, одна другой прекраснее.
Он удивляется бесконечному разнообразию природы и научается преклонению перед Величайшим Художником, сотворившим все виденное им.
Так, перед любителем Истины она постепенно открывается ему через Священное Писание и духовные книги все глубже и глубже. Он начинает понимать гармонию всего творения, постигает неизменную благость Творца, постигает ее в том, что раньше для него было неясно и смутно.
В его глазах физические несчастья и бедствия превращаются в мудрую заботливость любящего Отца о своих детях. Он начинает понимать причины и цели всех явлений. Из Священного Писания и духовных книг он научается постигать глубину премудрости тех духовных законов, которые лежат в основе жизни души - сердца и духа человека, а равно и всего человечества.
Но не только из чтения можно черпать радость познания Истины.
На известной ступени духовного роста истина начинает открываться христианину непосредственно от Святого Духа. Господь обещает ученикам: "Когда же приидет Он, Дух Истины, то наставит вас на всякую истину" (Ин. 16, 13). Это обетование начинает реально переживаться христианином, питая его, вместе с тем, чистой, совершенной радостью от этого непосредственного приобщения к источнику вечной Истины.
Как у Марии, так и у Марфы есть и еще радость. Это радость славословия Бога и Творца мира со всей вселенской Церковью и с ликами бесплотных в великолепии церковного богослужения.
В радостном ликовании вся природа славит Творца своего:
Его славят птицы в своих песнях на восходе и при заходе солнца;
славят в своем журчании ручьи, реки и водопады и в своем шуме - море и лес.
Но предстояние перед Творцом души человеческой несравнимо выше: только человеку дана способность постижения величия, благости и красоты Творца.
Поэтому все лучшее, что имеет, должна вносить душа в богослужение - лучшее пение, лучшие одеяния, лучшие украшения для храмов. А свою душу надо одевать при этом в чистые духовные одежды - покаяния, смирения, преданности Творцу, отметая суету, рассеянность, маловерие и уныние.
Если так подойдет душа к богослужению, то последнее становится светом и радостью души.
На первых ступенях духовной жизни молитва часто бывает трудна для христианина: еще плененная миром душа тяготится и скучает за молитвой.
Но по мере того, как сердце освобождается от цепей страстей и пристрастий, молитва становится внимательной и сопровождается теплотой чувства и умилением.
Тогда молитва также начинает питать душу христианина совершенной радостью. Христианин начинает замечать, как часто Господь исполняет его просьбы и прошения и постигает, что в молитве он имеет самое могущественное оружие, с помощью которого он может бороться со злом мира и служить ближним.
Видя же благие и часто удивительные плоды своего молитвенного труда, христианин исполняется от этого глубокой, совершенной радостью по завету Христа: "просите и получите, чтобы радость ваша была совершенна" (Ин. 16, 24).
Но не только от исполнения просьб своих наполняется сердце христианина счастьем при молитве. В молитве он находит совершенную радость в приобщении себя к славословию Бога, Творца и Промыслителя, открывающегося человеку в непостижимом по красоте образе Его Сына - Иисуса Христа - Смиреннейшего Страдальца и Искупителя грехов всего человечества.
Как пишет Н.: ..."Чем выше поднимается человек, тем острее становится его духовное око и глубже созерцание. Видит он, наконец, во всей твари отблеск неизреченной славы Божией, слышит, как торжественная Осанна гимна земного творения сливается со славословием ангелов, и его собственная молитва звучит как один из голосов бесконечного хора".
Особенную радость дает созерцание наивысшего из творений Божиих - образа и подобия Божия - души человеческой, воссозданной в своей первозданной добротности жизнью во Христе.
Как пишет схиарихмандрит Софроний: "Прекрасен мир - творение Великого Бога, но нет ничего прекраснее человека, подлинного человека - сына Божия".
Святые - это дивные, несравнимые ни с чем на земле образы, восприять красоту которых - это значит приблизиться к славе и красоте Царствия Божия. В особенности это относится к образу Царицы Небесной - Божией Матери Деве Марии - Покровительнице и Заступнице рода христианского.
Торжествующая Церковь - это сад Божий, где святые - райские цветы, исполненные красоты и благоухания Духа Божия. И каждый из них прекрасен по-своему - каждому дана особая форма, особые переливы радужных цветов и особый аромат.
Вчитывайтесь в жизнеописание святых, изучайте их, впитывайте в себя их бессмертные образы и вы найдете особую радость постижения красоты Творца через красоту Его творения и Его свойств - через черты тех, в кого Он вселился. Через добродетели святых вы постигнете и свойства Божий - Его невыразимую любовь, смирение, кротость, всепрощение и милосердие.
Когда жизнь святых будет изучена и постигнута, они станут как родные, как старшие братья и сестры во Христе; они становятся уже не умершими и ушедшими куда-то в потусторонний мир.
Нет - вот они - они здесь с нами; они более реальны, чем те, кто окружает нас из живых мертвецов, при жизни еще умерших ("...предоставь мертвым погребать своих мертвецов") (Мф.8. 22).
Если эти последние, считающиеся живыми, бессильны помогать нам, то те - для мира умершие, но вечно живые, чутко и нежно относятся к нам, смотрят на наши нужды, слушают наши просьбы и спешат на помощь в нужде.
Какой истинный христианин не имеет опыта и не был обрадован быстрым и чудным исполнением своих просьб, когда он обращался к таким скоропослушным и любвеобильным святым, как святитель Николай, великомученик и целитель Пантелеймон, преподобные Сергий Радонежский, Серафим Саровский и подобные им.
Приобщимся же к этой особой радости - радости иметь всегда в своей душе образы святых - наших великих братьев и сестер во Христе - радости постижения их красоты и красоты живущего в них Христа.
Есть и еще сокровища, открывающиеся одинаково душам Марфы и Марии. Это - постижение красоты Божьего творения.
Чрезвычайно многообразна эта красота. Она дышит в природе, в ее бесконечно разнообразных и прекрасных формах. И христианин не может не любить природы как Божьего творения.
Через нее он постигает неизмеримую премудрость и величие Творца вселенной.
Совершенная радость всегда будет наполнять сердце, когда оно научится так воспринимать природу, как воспринимал ее св. Иоанн Дамаскин (в посвященной ему поэме А. К. Толстого):
Благословляю вас леса,
Долины, нивы, горы, воды,
Благословляю я свободу
И голубые небеса.
И посох мой благословляю,
И эту бедную суму,
И степь от края и до края,
И солнца свет и ночи тьму,
И одинокую тропинку,
По коей, нищий, я иду,
И в поле каждую былинку,
И в небе каждую звезду.
О, если б мог всю жизнь смешать я,
Всю душу вместе с вами слить;
О, если б мог в мои объятья
Я вас, враги, друзья и братья,
И всю природу заключить.
А вот как воспринимал природу поэт К. Р.:
Бывают светлые мгновенья:
Земля так несравненно хороша.
И неземного восхищенья
полна душа. Творцу миров благоуханье
Несет цветок, и птица песнь дарит:
Создателя Его созданье
благодарит.
О, если б воедино слиться
С цветком и птицею, и всей землей
И с ними, как они, молиться
одной мольбой;
Без слов, без думы, без прошенья
В восторге трепетном душой гореть
И в жизнерадостном забвенье
благоговеть.
Здесь уместно будет вспомнить слова Дарвина, что "красоты мира постигаются лишь верующими людьми".
По красотам этого мира христианин может предощущать и красоты и радости Царства Небесного.
Как пишет священномученик Петр Дамаскин: "Если этот временный мир, называемый местом изгнания и осуждения преступивших заповедь Божию, так прекрасен, во сколько же раз более прекрасны вечные и непостижимые блага, которые Бог уготовал любящим Его!"
Когда душа христианина очистится, то он начинает чувствовать и радость любви к себе животного мира, отданного во власть человеку по первоначальному плану мироздания (Быт. 1, 26).
Еще недавно в Оптиной пустыни жил лесник, старый монах-отшельник. Десятки лет он один жил в лесу и был незлобив и прост, как дитя. Не раз видели, как выйдя на лесную поляну, он начинал звать: "Птички, птички, птички".
И тогда со всех сторон слетались к нему лесные птички и садились на его плечи и голову и он из рук кормил их.
Его спрашивали - в чем находит он радость, живя в таком уединении? "Господь так милостив ко мне, - отвечал старец. - Он дает мне так много радости, позволяя всегда прославлять имя Его святое".
О если бы и нам научиться этой его святой и всегда и всем доступной радости!
И еще есть радость у христианина.
Душа его начинает постепенно порывать с окружающей его житейской обстановкой и приобщаться к невидимому миру, открывающемуся его духовным очам, и жить вневременными событиями. Тогда внешний мир с его соблазнами и суетой отходит от души, становится нереальным, забывается, не замечается и пренебрегается.
Глубоко чувствуя любовь Небесного Отца, христианин перестает видеть в Нем Судию и постепенно переходит от страха к любви, от положения раба и наемника - в положение друга и сына. "Совершенная любовь изгоняет страх", - пишет ап. Иоанн (1 Ин. 4, 18).
Ведь любовь только милует. И блудный сын, хотя он еще далек от дома, но он уже видит бегущего навстречу Отца, видит Его руки, простертые для объятий. И хотя он еще не успел вступить в дом Отчий, но он уже пережил сладкий миг объятий и поцелуев Отца и увидал свои новые одежды, обувь и перстень.
Отец всего его исполнил радости Своим всепрощением и возвращением полной меры Отчей любви. А впереди - пир в доме Отца, жизнь всегда с Ним, возможность доказать Ему свою ответную любовь, преданность и возможность навеки загладить старый грех ухода из Отчего дома.
Итак, Отец без заслуг дает блудному сыну - покаявшемуся грешнику - предвкушение Своей любви, украшает его новым светлым одеянием и драгоценностями. Это все Он дает ранее заслуг - только за смирение, за глубину сознания своего греха, своей нищеты, своего падения.
Вновь приступая к работе в доме Отчем, блудный сын начинает находить радость в постоянном исполнении воли благого Отца. Когда спросили прп. Антония Великого: "Что есть радость о Господе?", - он ответил: "Делом исполнять какую-нибудь заповедь, с радостью во славу Божию - вот что есть радость о Господе".
Слезы! В мире это обычно символ горя, несчастья и страданий. Здесь редки слезы радости.
Не так это в мире духа. Здесь слезы - это награда, это веяние Духа Божия, это сладость утешения, это ответ души, чувствующей объятия Отца и его поцелуи.
"Дар слез" - как много иноков вздыхают о нем. И если вы в некоторые минуты покаяния, смирения и очищения души, приобщились к этим благодатным слезам и почувствовали объятия Отца, то вы должны уже потерять вкус к миру, к его удовольствиям и развлечениям.
Вы уподобитесь Лермонтовской душе, несомой ангелом, для которой
Звуков небес заменить не могли Ей скучные песни земли.
Как это ни парадоксально, но у святых радость вызывали и скорби вообще и в особенности скорби, которые они терпели ради веры во Христа.
Они помнили обещание Господа тем, которых на земле "бу-1 дут поносить ...и гнать и всячески неправедно злословить за Меня". Господь говорит таким: "Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах" (Мф. 5, 11-12).
И когда первых апостолов били за проповедь о Христе, то "они же пошли из синедриона, радуясь, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие" (Деян. 5, 41).
По словам праведницы Елизаветы Венгерской, "в мире радостей всех выше - это радости страданий".
Откуда такая радость?
Святые так глубоко переживали крестные страдания Господа, что, испытывая сами страдания, радовались своему единению в j них с Самим Господом.
Как писал Франциск Ассизский: "Знаете ли, в чем завидуют нам ангелы? Ни в чем, кроме того, что мы можем страдать ради Бога, а они никогда ради Него не страдали".
Наконец, у христиан-подвижников могут быть и еще радости, которые неописуемы и неоценимы.
Это особые переживания от осияния души человеческой Духом Святым Божиим, те переживания, о которых не рассказывают и которые не описать словами.
Их нельзя искать или к ним стремиться, всегда считая себя недостойными их. Это особая милость Божия и награда тем, которые доказали жизнью и подвигами свою горячую любовь к Богу, которые все в мире оставили ради этой любви и смело и дерзновенно пошли в жизни за Христом.
Про эту радость так говорит прп. Варсонофий Великий:
"Кто изобразит или кто может исследовать неизглаголанную радость святых, неизреченное их веселие и несравненный свет;
как Господь здесь открывает им явление Своих дивных и преславных тайн и уготованные им славу и покой; как отрешает их ум от здешнего мира, и они всегда видят себя на небе со Христом и Его ангелами.
Ни голод, ни жажда, ничто земное не причиняет им скорби;
ибо они улучили свободу от житейских укоризн, страстей и грехов".
Вот еще какими словами описывает состояние души духовно созревшего христианина старица Ардалиона из Усть-Медведицкого монастыря:
"Душа видит весь мир, как Божий дом, видит премудрые пути Божий, Его силу, действующую в мире. Его любовь, постоянно являемую твари; видит самую тварь, как Божие достояние, и в этом богатом имении своего Господа она, как верная раба, ничего не имеющая, радуется за все, как за свое собственное, как будто она всем обладает, и постоянно говорит: как велик мой Господь, как Он славен.
И блаженство ее так велико, что она не видит непостоянства времени, - оно для нее пребывает неподвижно, у нее нет ни прошедшего, ни будущего, одна настоящая минута, как бы она тяжела ни была по обстоятельствам внешней жизни или по естественной немощи души или тела, но эта настоящая минута для нее составляет все блаженство, потому что она живет в доме Божием. Она не чувствует времени, потому что уже вышла из временного, жизнь ее не заключается в преходящем, но в вечном.
Это состояние настолько удовлетворительно для души, настолько блаженно, что если бы Господу угодно было навсегда ее оставить на земле, в трудах жизни, оставить именно в том состоянии, в какое она пришла, то она была бы на это согласна".
Через приобщение к совершенной радости душа укрепляется в силах, чтобы идти тесным путем несения своего креста.
Имея в себе реальные залоги спасения, душа христианина не может не радоваться счастью встречи со своими старшими братьями и сестрами во Христе - святыми Торжествующей Церкви.
"...Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его", - говорил апостол Павел (1 Кор. 2, 9).
"Радость моя, - говорил прп. Серафим одной из своих духовных дочерей, - если бы в этой временной жизни твое тело было бы одним струпом, и в язвах твоих уже при жизни кишели черви, и ты сама была бы погружена в смрадных червей, то все это ты ни во что бы почла, если бы узнала радость блаженства будущей жизни".
Для души, предвкусившей радостей духовных, не страшны уже житейские скорби, болезни и тяготы жизни. Они утрачивают свое жало и перестают вводить душу в уныние, в печаль, в тоску и отчаяние.
Вот почему ап. Павел пишет: "Нас огорчают, а мы всегда радуемся" (2 Кор. 6, 10).
Откуда же печаль, если всегда со мной Отец и Он Сам снова вводит меня - блудного сына, в родной, Отчий дом. Ведь Он так милосерд, так любвеобилен - Он все простил. Если на теле раны, Он их залечит. Если одежда изорвана и замарана, Он заменит ее новой.
Он заботлив в большом и малом, и все, что в дальнейшем ни случится с сыном в Отчем доме, "будет ему содействовать ко благу" (Рим. 8. 28).
Даже скорби, лишения и болезни - все это ни что иное, как Его промыслительная забота о сыне, те лекарства, которыми Он лечит его больную душу. Поэтому "Слава Богу за все!"
Один, много пострадавший христианин (Н.С.), так записал в своем дневнике:
Жизнь есть не простое существование, а участие в великой мистерии домостроительства Божия.
Какова бы ни была роль, выпавшая на долю человека - пусть самая трагическая - она полна возвышенного значения и потому прекрасна.
Тот, кому дано познать эту истину, вступает в священную радость уже сейчас, в условиях земной жизни, при любой формации общества".
А прп. Аполлон Египетский о радости говорил так: "Пусть печалятся язычники, пусть евреи проливают слезы, пусть грешники непрестанно вздыхают.
Но христиане должны радоваться. Ибо, если те, которые любят земные вещи, полагают радость в том, чтобы владеть легко и быстро гибнущими благами, то почему нам не быть полными радости, если нас наполняет надежда на обладание бесконечной славой, на наслаждение вечным блаженством".
И не зовет ли нас к этому апостол словами: "Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите".
Да и все св. отцы говорят так: "С тех пор, как воскрес Христос, душе христианской надлежит только радоваться".
А прп. Макарий Великий писал: "Невозможно выразить или описать неизмеримое, беспредельное и непостижимое богатство христиан".
Вместе с тем, нам надо помнить и следующее заключение Е. Н. Трубецкого (из его работы "Умозрение в красках": "Как в иконе, так, очевидно, и в жизни - важнейшим является радость окончательной победы Богочеловека над зверочеловеком, введение во храм всего человечества и всей твари; но к этой радости человек должен быть подготовлен подвигом: он не может войти в состав Божьего храма таким, как он есть, потому что для необрезанного сердца и для разжиревшей, самодовлеющей плоти в этом храме нет места".
Тонок и нежен цветок духовной радости. Его надо лелеять и мудро оберегать.
Грех, страсти и все, что лишает пребывания в нас Духа Божия - все это лишает нас и духовной радости.
Надо тщательно оберегать этот цветок и от смятения мира и от тех, кто несет это смятение. Надо научиться жить в миру, но как бы вне мира.
В этом отношении будем "...мудры, как змии, и просты, как голуби" (Мф. Ю. 16).
Будем, как птицы, мысленно улетать от мира, не спускаясь к его суете.
Будем, как змеи, проходить через узкие расщелины подвига во Христе, чтобы обновить свою кожу - духовные одежды.
Будем тщательно подбирать себе такую обстановку, где бы в тиши рос невидимый для других нежный благоухающий цветок духовной, совершенной радости.
Приложения к главе 9-й
"Нечаянная радость"
Одной из многочисленных чудотворных икон Божией Матери присвоено название "Нечаянная Радость".
Раскрытию этого понятия посвящено слово митрополита Николая, сказанное им в храме св. Пророка Илии в Москве (в Обыденном переулке) в день праздника чудотворной иконы "Нечаянная Радость" (9 декабря ст. ст. 1956 г.).
Ниже приводится это слово с некоторыми сокращениями.
"Много разнообразных радостей у человека на пути его жизни. Одни из них мы назвали бы земными радостями, другие - духовными, небесными.
Какие это радости земные? Радость семейной жизни, когда дети имеют любящих и любимых родителей, а родители имеют таких детей. Радость в школьном учении, в работе, когда все идет успешно, вызывает похвалы и дает глубокое удовлетворение человеку. Радость здоровья, земного благополучия во всем.
Радость юной любви, когда два сердца отдают себя друг другу на всю жизнь, или радость пожилых сердец, когда в день 25-летия, 40-летия, 50-летия счастливой совместной жизни супруги от всей души поздравляют друг друга.
А радость самой жизни в целом? Жить - наслаждаться всеми ее лучшими, светлыми сторонами, видеть, слушать, иметь друзей, вбирать знания, путешествовать... Разве можно исчислить все виды земных радостей человека?
Неизмеримо выше радости духовные у христианина. Ни с чем не сравнимая радость - знать Господа Иисуса Христа и веровать в Него! Знать, что Он жил на земле свыше 19-ти веков тому назад, ходил по ней;
Его слушали; к Его одежде прикасались и Его чудотворной силой исцелялись слепые, хромые, немые!
Какой неиссякаемый источник духовной радости в исповедании веры в Господа Иисуса Христа, как нашего Спасителя, принесшего Себя в Искупительную Жертву за грехи людей и каждого из нас; в счастии иметь, оставленное нам на все время, Его Божественное Евангельское учение о том, как жить, как спасать душу для вечности, как украшаться совершеннейшей духовной красотой.
Радость в том, что у нас есть Небесная Матерь, простирающая над нами Свой Покров; что у каждого из нас есть ангел-хранитель, незримо сопутствующий христианину в его земной жизни; есть небо духовное, где сонмы святых не прерывают с нами общения, слушая наши молитвы, и имеют от Господа дерзновение посылать нам в ответ на наши воздыхания свои благословения и помощь.
Радость помнить, что есть у Господа тьмы тем, тысячи тысяч ангелов, окружающих Его и исполняющих Его веления в отношении нас грешных.
В день сегодняшнего праздника хочется сказать вам, мои дорогие, что только наша Православная Церковь присвоила слову "радость" одно чудесное добавление, назвав любимейшую из наших икон Божией Матери - "Нечаянной Радостью".
Нечаянная радость - это неожиданная радость! Мы знаем такую радость и в обычной жизни. Человек болеет долго, тяжело, приговаривается врачами к смерти или сам считает себя безнадежным - и вдруг выздоравливает. Мы, христиане, знающие, что без воли Божией ничего не совершается в этом мире, скажем: милость Божия!
Пропал без вести человек; годы о нем не слышно; близкие считают его погибшим - и вдруг он дает о себе весть, или является сам. Опять милость Божия! Нечаянная радость!
А вот - область духовной жизни. Грешник, у которого на совести множество грехов, и тяжких и неискупленных, готов впасть в отчаяние и, может быть, отступиться от Бога.
Но раздается ли голос в его совести, зовущий к раскаянию; услышит ли он зов к Милосердному Господу в молитвах Церкви, или через проповедника, или через доброго человека, - и вдруг он поймет, что "нет греха, побеждающего милосердие Божие". Он плачет, кается, исповедуется, возрождается. Он спасен! Милость Божия! Нечаянная радость!
А о чем, как не о прощении многих грехов некоего грешника говорит прославляемая нами сегодня святая икона "Нечаянной Радости", на которой мы видим этого грешника, стоящего на коленях с молитвой о своих грехах?! Вера народная в особенности с именем Божией Матери связывает мысль и молитву о нечаянной радости!
Но мы говорим пока только о радостях, переживаемых каждым из нас на пути жизни на земле. Эта жизнь - мгновение перед вечной жизнью, песчинка - в нескончаемых песках, капля - в безбрежном океане. Жизнь вечная не имеет конца. И совершенная радость, вечная радость может быть только в потусторонней жизни.
Это то, о чем говорил Господь наш Иисус Христос: "Рабе благий и верный! Вниди в радость Господа твоего!" (Мф. 25, 21) и проповедовал в нагорной проповеди: "Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах!" (Мф. 5, 12).
Спаситель сказал, кто будет наследником этой радости: нищие духом - смиренные, плачущие о грехах своих, кроткие, алчущие и жаждущие правды, милостивые, чистые сердцем, миротворцы.
И обращаясь с молитвами к Божией Матери: "подаждь нам нечаянную радость", мы не только и не столько должны просить Ее о радостях здесь на земле, а довериться Ей в том, что Она, как Мать Сына Божия, ближе всех стоящая к Нему, прильнет к Его сердцу и испросит нам избавление от вечной гибели души, вечного отчуждения от Господа.
Не случайно Ее назвала Церковь, назвал наш русский православный верующий народ таким дорогим именем: наше сердце верит в Нее, как неусыпающую Молитвенницу за нас и Ходатаицу.
Она, Нечаянная Радость - наша надежда. Нельзя жить без надежды. Св. апостол Павел учит, что надежда вместе с верой и любовью составляет три самых возвышенных, святых свойства нашей христианской души, это три непременных спутника земной жизни каждого христианина.
И как радостно, трудясь на земле для земного благополучия, трудясь и для дела вечного спасения, жить не только надеждой на помощь Божию, но и надеждой на Нечаянную Радость, источник которой неистощим и любвеобилен.
Пусть не затухает в нас свет этой надежды!
Пусть каждый из нас как бы осязает всю силу этой надежды, обращая свой духовный взор к Небу, к своей Небесной Матери! И сегодня, и всегда пусть получает от Пресвятой Девы Марии не только исполнение своих молитв и воздыхании, но и те радости, каких не ожидает!" ("Журнал Московской Патриархии", 1957 г.)
Несколько мыслей о радости
В дополнение к изложенному о совершенной радости приводим ниже размышления об этом одной благочестивой женщины (Взято из книги "Блестки золота").
"Радость в жизни - словно масло в лампаде. Не хватает масла, - и фитиль гаснет, испуская черную копоть и слабый красноватый свет, ничего не освещающий. И жизнь наша без радости проходит бесполезной, и полна слабости и уныния.
Если мы каждое утро начинаем теплой и простой молитвой, если сердце свое мы при этом открываем Богу, как открывают каждое утро окно, чтобы вошел свежий воздух, то Господь не откажет нам и даст нам каждый день ясную и покойную радость.
А радость эта смягчит горе, его тяжесть, даст силу, подъем к добру. Добрыми бываем всего чаще, когда на душе радость...
Но радость - это не смех, это не насмешки. Это - привычная ясность души. Ведь ясное небо всегда позволяет видеть солнце. Чистая ясная атмосфера поднимает души. И сердце, открытое Господу, несет в себе Божью радость.
"Отчего вы всегда в хорошем настроении? Отчего вы не сердитесь? - спрашивали одну женщину, у которой была очень тяжелая жизнь. - Разве вы не чувствуете несправедливость людей и постоянные неудачи в жизни?"
- Я их чувствую, как и вы, но они меня не трогают.
- У вас, верно, есть для этого особое средство?
- Да, против всех неприятностей, исходящих от людей, у меня есть - любовь; против неудач - у меня есть молитва, и при каждой неприятности я говорю себе: "На то воля Божия".
Три вещи никто на свете не сможет у меня отнять:
1) Счастье молиться,
2) Счастье любить и жертвовать собой,
3) Счастье страдать.
Везде этими тремя способами быть счастливой я смогу пользоваться".
Смотреть на мир - как это много,
Какая радость без конца!
Смотреть на мир и видеть Бога
Непостижимого Отца.
По вере жить - как это много,
Не уклоняясь от креста,
По вере жить и славить Бога,
За нас распятого Христа.
В молитве быть - как это много,
Встречать сердечную весну.
В молитве быть и ведать Бога,
Святого Духа тишину.
А. С.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Глава 10
ПУТИ СПАСЕНИЯ
"Ревнуйте о дарах больших, и я покажу вам путь еще превосходнейший" (1 Кор. 12, 31).
Как спастись? Этот вопрос уже обсуждался на многих страницах выше.
В заключение сделаем попытку очень кратко обобщить изложенное ранее и привести в некоторую систему указания Священного Писания и св. отцов Церкви по этому вопросу.
Прежде всего при суждении о спасении и святости нужно различать внешние формы деятельности и внутреннее состояние христианина.
Внешними признаками спасения будут благие дела и поведение человека: наличие дел милосердия, молитвы, поста и разных аскетических подвигов (уединения, молчания, затвора, добровольной бедности, безбрачия).
Но наличие таких признаков еще не всегда решает вопрос о спасении (т. е. угождения ими Христу) и о степени святости.
Правда, Господь в притче о Страшном суде (Мф. 25, 3]-46) говорит лишь о том, что критерием (признаком) разделения людей на "овец" и "козлов", достойных жизни вечной и недостойных ее, является наличие у людей дел милосердия.
Но надо вспомнить также и слова ап. Павла: "И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею - нет мне в том никакой пользы" (1 Кор. 13. 3).
И это потому, что в основе внешне добрых дел иногда может лежать гордость, тщеславие, лицемерие, прелесть и другие пороки души.
Вспомним здесь и гневное осуждение Господом фарисеев - праведников по взглядам тогдашнего еврейского общества. Он говорил им:
"Фарисей слепой, очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их" (Мф. 23, 26) и "...по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония" (Мф. 23, 28).
И хотя Господь и сказал апостолам Иоанну и Иакову, что они пострадают, как и Он, но за это не обещал им просимого - "сесть по правую и левую сторону в Его славе". Он сказал, что это "...не от Меня зависит, но кому уготовано" (Мк. 10, 35-40).
Очевидно, что не за одни только дела следует награда, но за подготовленность души к Царству Небесному.
Вспомним здесь и слова ап. Павла: "Ибо не тот иудей, кто таков по наружности, и не то обрезание, которое наружно, на плоти. Но тот иудей, кто внутренне таков, и то обрезание, которое в сердце, по духу, а не по букве: ему и похвала не от людей, но от Бога" (Рим. 2, 28-29).
Как говорят св. отцы - "не достаточно перестать грешить, а надо перестать быть грешником".
Отсюда не по одним внешним признакам можно судить о спасении, а по состоянию души - состоянию внутреннего человека, что нелегко распознать и очень часто бывает скрыто как от самого человека, так и от взглядов мира.
Итак, лишь внутреннее состояние души является вполне достоверным показателем пригодности человека к вечной жизни - его спасения и степени святости.
Как уже говорилось выше, совершенство состоит в совокупности и гармонии добродетелей, а значение последних для спасения души также различно.
Пусть будут налицо все добродетели кроме веры, но, как говорит Господь - "...неверующий уже осужден" (Ин. 3, 18). "А без веры угодить Богу невозможно", - пишет и ап. Павел (Евр. 11. 6).
Но одна вера также еще не ведет ко спасению. Ап. Иаков пишет, что "...вера без дел мертва" (Мак. 2, 20).
Господь говорил также: "Не всякий говорящий Мне: "Господи! Господи!" войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного" (Мф. 7, 21).
Однако достаточно ли только веры и добрых дел?
На это так отвечает ап. Павел: "...Если имею ...всю веру, так что могу и горы переставлять, ...и если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею - нет мне в том никакой пользы" (1 Кор. 13,3).
Поэтому, как говорит прп. Кассиан Римлянин: "Верх святости и совершенства не в совершении чудес, но в чистоте любви".
И поскольку человек освящается присутствием в нем Бога - Святого Духа, а "Бог - есть любовь" (Ин. 4, 8), то степень наличия в христианине любви Христовой более всего определяет и степень святости.
Но не только вера и любовь должны иметь место в душе христианина, но также и смирение. Пророк Исаия. пишет: "А вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом..." (Ис. 66, 2). О том же говорит и Господь, Который во главу заповеди блаженства поставил "нищету духа" (Мф. 5, 3) и повелел учиться у Него Самого смирению и кротости (Мф. 11, 29).
Итак, для спасения нужны и вера, и любовь, и смирение.
Смирение же неразрывно связано с нищетою духа, а для последнего необходима способность внутреннего зрения - способность замечать свои грехи и сознавать наличие в своей душе страстей и пристрастий. Как говорят св. отцы, лишь с прозрения на свое внутреннее несовершенство и ведения грехов своих начинается всякая духовная жизнь. Без этих способностей сердце человека остается гордым и одна вера не принесет пользы душе человека. Такой гордый человек не будет под благодатью, не будет в силах сам освободиться от порока и не пойдет по пути спасения своей души.
Вместе с тем худо душе, если в ней с верою хотя и соединится нищета духа, но все же не будет начала христианской любви.
Так, некоторые, получившие дар веры во Христа, начинают понимать в какой-то мере и свою греховность и необходимость стать достойными Христова Царства.
Если они ранее любили свое тело, то они начинают думать и о своей душе.
Отсюда возникает покаяние, которое у некоторых на первых ступенях имеет лишь внешние формы.
Человек в этом состоянии любит пока еще лишь свою душу, к ближнему он холоден, а Бога он или боится (чувство раба), или ждет от Него награды себе за подвиги (как наемник).
.Подобное состояние еще очень далеко от истинного христианства и той "...святости, без которой никто не увидит Господа" (Евр. 12, 14).
И хотя бы человек по вере и молился, и постился, и даже исполнял иноческие обеты, но при холодности сердца к ближнему он еще очень далек от Христа. Здесь не может быть и любви к Богу, поскольку ап. Иоанн пишет: "...нелюбящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?" (1 Ин. 4. 20).
Итак, при подобном состоянии человека еще нельзя говорить о спасении его души.
Оно определенно начинается лишь в том случае, когда сердце уверовавшего и кающегося человека начинает размягчаться любовью.
Так наступает длительный период деятельности христианина на узком (Мф. 7, 14) пути очищения души от порока и приобщения к добродетелям христианским, по закону получения "внутреннего" за "внешние" дела.
По мере преображения души христианин будет постепенно приобщаться и к служению делу Христову,
Это особенно важно, так как более всего приближает его ко Христу и ставит его в число друзей Христовых (Ин. 15, 14).
Это служение будет начинаться с деятельной помощи ближним ("...кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою" Мф. 20, 26) и с исповедания Христа перед людьми как своего Господа и Сына Божия (когда этого потребует Господь).
Кому от Господа дано много "талантов" (или "мин"), те в свое время, т. е. достигнув известной духовной зрелости, смогут принять участие и в проповеди о Христе, в учительстве и в служении в священных должностях (в зависимости от того дара, который получили от Господа - Рим. 12, 6). А "кому дано вместить", тот, может быть, будет призван послужить Господу и в подвигах страдания за Христа, исповедничества, а для некоторых и мученичества.
По существу один и тот же путь для христианина в миру и монастыре; только в монастыре деятельное служение ближним в делах будет заменяться в свое время горячей молитвой за них и за весь мир.
Следует учитывать, что переход в каждой добродетели от порока к соответствующей ему по противоположности добродетели имеет бесконечное число ступеней.
Отсюда и бесконечное разнообразие положения людей по отношению ко "спасению" и "святости". Точнее - каждый человек есть никогда не повторяющаяся индивидуальность и каждый занимает свое особое положение в отношении к Богу, а отсюда и ко спасению.
Есть и еще один фактор, который определяет степень пригодности человека для вечности - для Царства Небесного.
Этим фактором является состояние души человеческой, еще может быть далекой от праведности и святости, - или в стабильном (неизменчивом) состоянии или, в другом случае, в состоянии изменения - движения к определенной цели. Тут, может
быть, был бы подходящим для второго случая термин волевая" устремленность души к добру и к истине.
Противоположностью к ней (первый случай) является состояние неподвижное, неизменяющееся, состояние той "законченности", про опасность которого предупреждала мудрая игумения Арсения.
Применяя здесь термины механики, можно сказать, что надежным признаком и путем спасения является "динамика" духовного состояния и, наоборот, опасным - "статика".
Приводим для пояснения аналогию. Вокруг себя мы видим Божие творение - природу, которую мы разделяем на "мертвую" и "живую".
Мертвая - это камни, земля, вода, для которых в период нашей жизни мы не видим заметных изменений.
В растениях и животных на наших глазах идет процесс роста, непрерывного изменения формы, сущности и проявлений. Зерно отмирает - идет росток из земли, покрывается зеленью, цветет и приносит плод или семя.
Те же изменения и в животном царстве, которое мы и называем "жизнью".
Священное Писание также говорит о состоянии души человеческой, как о процессе роста: "Царствие Божие подобно тому, как если человек бросит семя в землю... Земля сама собой производит сперва зелень, потом колос, потом полное зерно в колосе. Когда же созреет плод, немедленно посылает серп, потому что настала жатва" (Мк. 4, 26-29).
Надо вспомнить также, что Господь разделял окружавших Его евреев на "мертвых" и "живых", говоря: "предоставь мертвым погребать своих мертвецов" (Мф. 8, 22).
Не является ли поэтому одним из признаков "мертвости" человека его закостенелость в одном состоянии, еще очень далеком от праведности? Ведь этим отличается окружающая нас мертвая природа от живой, непрерывно изменяющейся!
Подтверждением этого предположения является и притча о "талантах" (Мф. 25, 14-30). В ней Господь осуждает всех тех, кто не приносит "прибыли" на полученные им в жизни таланты.
В мир приходят различные люди. Одни из них от рождения получают "пять талантов", т. е. воспитание в благочестии в родительском доме.
Другие, не просвещенные в жизни учением Христа, получили лишь по одному таланту, т. е. лишь тот внутренний закон совести, который направляет каждого человека к истине и добру (Рим. 2. 15).
С них и не спросится много (Лк. 12. 48) - Господь одобрил бы их, если бы они прибавили хотя бы еще по одному таланту, как похвалил Он получивших по 2 и 5 талантов и принесших на них столько же "прибыли".
Но вот большая беда тем, кто не будет умножать многих своих талантов. Ведь "...кому дано много, много и потребуется", - сказал Господь (Лк. 12, 48).
А тем, кто был воспитан как христианин и хорошо познал учение Христово дано этим полное число талантов и на них необходимо принести и много прибыли.
Под прибылью же нельзя понимать, как говорилось уже выше, лишь одни добрые дела и внешнее поведение. Добро делают часто и от избытка материальных благ, а к хорошим обычаям и добрым привычкам могли с детства приучить благочестивые и рачительные родители и воспитатели, почти без участия воли своих воспитанников.
Под прибылью следует понимать поэтому совершенствование духовное, как результат горения духа христианина, горения огнем той любви Христовой, которую принес на землю Господь ("огонь пришел Я низвести на землю"- Лк. 12, 49).
Недаром же говорят св. отцы, что "одна душа, ищущая совершенства, в глазах Господа дороже тысячи душ, не стремящихся к преображению своего сердца".
Вспомним о том, что разбойник на кресте, не имевший добрых дел, ни времени для их свершения и для совершенствования, первым вошел в Царство Небесное.
Он вошел туда за то, что душа его нашла в себе внутреннюю силу вырваться из глубины греховного мрака и в смирении и покаянии преклониться перед красотой и величием духовного облика Господа Иисуса Христа.
Вспомним также об истории св. блаженной Таисии (память 10 мая ст. стиля).
Она совратилась с пути и жила блудно, хотя ранее благотворила египетским инокам. Авва Иоанн Колов пришел к ней и был принят под видом продавца драгоценностей.
Оставшись наедине с Таисией, он заплакал и стал увещать ее.
Проснулась душа Таисии: "Веди меня в монастырь, отче!" - сказала она Иоанну.
Бросив свой дом и все имущество, она тотчас же пошла за старцем.
Ночь застала их в пути. Благословив ее на отдых, старец отошел от нее, помолился и лег спать.
В полночь он проснулся и увидел, что от места, где спала Таисия, ангелы возносили душу на небо.
Подойдя к Таисии, Иоанн нашел ее мертвой. И был ему голос с неба говорящий:
"Покаяние ее, принесенное в один час, принято паче долговременного покаяния многих, не оказывающих при покаянии такие самоотвержения".
Также, всем нам известны верующие, считающие себя ревностными христианами, которые посещают храмы, постятся и выполняют христианские обычаи.
Но в отношении к близким они проявляют гнев, раздражение, осуждение, эгоизм, черствость, недружелюбие и необщительность - словом все признаки отсутствия смирения и Христовой любви.
Так они ведут себя годами и десятками лет, не замечая своего жалкого состояния и почитая себя праведниками.
Безрадостна жизнь подобных людей из числа верующих - этих "бесплодных смоковниц", которых так резко осудил Господь (Мф. 21, 19).
Можно думать, что именно таким людям бывает чужда та благодатная радость, отсутствие которой, по словам прп. Макария Великого, является несчастием для христианина.
Прп. Макарий Великий так пишет об этом: "Если кто ради Господа оставив своих, отрекшись от мира сего, отказавшись от мирских наслаждений, имения, от отца и матери, распяв себя самого, сделается странником, нищим и ничего не имеющим, вместо же мирского спокойствия не обретет в себе Божественного успокоения, не ощутит в душе своей услаждения духовного, вместо тленных одежд не облечется в ризу Божественного света по внутреннему человеку, вместо сего прежнего и плотского общения не познает с несомненностью в душе своей общения с небесным, вместо видимой радости мира сего не будет иметь внутри себя радости духа и утешения небесной благодати, и не примет в душу, по написанному. Божественного насыщения - (Пс. 16, 15), одним словом, вместо сего временного наслаждения не приобретет ныне еще в душе своей вожделенного нетленного услаждения: то стал он "солью негодной" (Мф. 5, 13), он жалок более всех людей.
Он и здешнего лишен и Божественным не насладился, не познал по действию Духа во внутреннем своем человеке Божественных тайн".
Глава 11
СТЕПЕНИ СПАСЕНИЯ И СВЯТОСТИ
"В доме Отца Моего обителей много" (Ин. 14, 2). "И звезда от звезды разнится во славе" (1 Кор. 15, 41),
Очевидно, что как небесных "обителей , так и степеней спасения и "святости" много (точнее - беспредельно много), в согласии со словами Господа - "в доме Отца Моего обителей много" (Ин. 14. 2).
О том же говорит и ап. Павел, сравнивая святых со звездами:
"И звезда от звезды разнится во славе" (1 Кор. 15, 41).
Здесь следует привести мнение и великих святых Православной Церкви о степенях спасения и об участи тех, кто в миру делали добрые дела, но души которых не были еще достаточно очищены и не восприняли при жизни Святого Духа.
Так прп. Макарий Великий пишет: "Поскольку некоторые продают имения, отпускают на свободу рабов, исполняют заповеди, но не стараются в мире сем приять Духа, то неужели, живя таким образом, не войдут они в Царство Небесное?
Это предмет тонкий для рассуждения. Ибо некоторые утверждают, что и царство одно и геенна одна. Мы же говорим, что много степеней, различий и мер в одном и том же царстве и в одной и той же геенне.
Как во всех членах одна душа, и вверху действует она в мозгу, а внизу она же приводит в движение ноги, так и Божество объ-емлет все твари, и небесные, и те, которые ниже бездны, и повсюду всецело пребывает в твари, хотя по своей неизмеримости и необъятности Оно и вне тварей.
Поэтому Само Божество внемлет людям, и во всем домостроительствует премудро. Поскольку некоторые молятся, не зная, чего просят; другие постятся, иные пребывают в служении, то Бог, Праведный Судия, каждого награждает по мере веры. Ибо что делают они, делают по страху Божию, но не все они - сыны, цари, наследники...
Есть меры избыточествующие, и есть меры малые, в самом свете и в самой славе есть разность. В самой геенне и в наказании есть отравители, и разбойники, и другие, прегрешившие в малом.
А которые утверждают, что одно царство, одна геенна, и степеней нет, те говорят худо. Сколько ныне мирских людей, которые преданы зрелищам и прочим бесчинствам? Сколько еще таких, которые молятся и боятся Бога? Бог взирает на тех и на других, и как Праведный Судия уготовляет одним упокоение, другим - наказание".
Вместе с тем прп. Макарий Великий обнадеживает тех, кто по побуждению сердца и с усилием боролись против греха и греховных искушений.
Он пишет: "Если человек, находясь еще во брани, когда в душе его действенны и грех и благодать, преставится из мира сего, - то куда поступает сей одержимый тем и другим? - Поступает туда, где ум имеет свою цель и любимое место.
Тебе, если постигают тебя скорбь и греховная брань, должно только воспротивиться и возненавидеть грех. Ибо, чтобы наступила брань, не твое это дело, а ненавидеть - твое дело.
Тогда Господь, видя твой ум, что подвизаешься и любишь Господа от всей души, в единый час удаляет смерть от души твоей (это нетрудно Ему), и приемлет тебя в лоно Свое и во свет; в единое мгновение времени Он восхищает тебя из челюстей тьмы и немедленно представляет в Царство Свое.
Богу легко все совершить в одно мгновение, только ты имел бы любовь к Нему".
В Священном Писании, у св. отцов и в церковном лексиконе имеется ряд наименований для разных степеней спасения и святости.
Ниже перечисляются наиболее употребительные из них. Совершенно очевидно, что этими терминами не исчерпываются все степени спасения, которым нет числа, имея в виду бесчисленное число промежуточных степеней.
Также нельзя думать, что эти наименования можно расположить точно в какой-то правильной очередности. Глубины души
Приводимая ниже автором классификация "степеней спасения" носит скорее литературный, чем богословский характер, произвольна и не имеет оснований или аналога в святоотеческих творениях, которые различают лишь спасение и совершенство (см., например, "Слово о спасении и христианском совершенстве", свт. Игнатий, т. II) (прим. ред.).
человеческой могут постигаться лишь Господом и лишь Он может определить для каждой души христианской ее место в Царстве Небесном.
"Помилованные". По словам Господа: "Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут" (Мф. 5, 7).
Это те люди, которые проявляли в какой-то мере милосердие к ближним. Однако здесь нельзя говорить с уверенностью о достижении ими полноты блаженства в Царстве Небесном, если они, может быть, перешли в тот мир, еще не изжив вполне своих страстей и пристрастий.
"Спасшиеся". Как пишет ап. Павел: "У кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду. А у кого дело сгорит, тот потерпит урон; впрочем сам спасется, но так, как бы из огня"
(1 Кор. 3, 14-15).
Для этой группы верующих характерно их стремление послужить Господу, хотя может быть и не всегда удачное.
Как видно из текста Св. Писания, и в одной категории душ человеческих, достигающих Царства Небесного - "спасшихся" - уже имеется большое различие.
Одни их них непосредственно "получают награду", а другие достигают спасения, пройдя предварительно через какие-то испытания или страдания, которые апостол уподобляет "огню".
Сюда можно отнести и тот случай, когда родители или наставники не приложили необходимых усилий и старания, чтобы воспитать в своих детях или питомцах христианскую веру и благочестие, хотя сами имели веру и в какой-то степени начало добродетелей христианских.
К спасению ведет верующих и терпеливое, без ропота, перенесение страданий. По словам св. Иоанна Златоуста: "Чтобы спастись, нам не надо грешить; кто грешит, тем надо каяться; а кто кается, тем надо терпеть страдания".
"Омытые" или "Очищенные". "Омытому нужно только ноги умыть" (Ин. 13, 10) и "вы уже очищены через слово, которое Я проповедал вам", - говорит Господь апостолам на Тайной вечери (Ин. 15, 3). Однако, хотя они и достигли в свое время великой святости, но в тот момент апостолы были еще не совершенны в добродетелях (оставление Господа в Гефсиманском саду, отречение Петра, желание отличия и проявление безжалостности у Иоанна и Иакова (Мф. 20, 20-21).
Итак, здесь нет еще полноты развития Христовой любви, смирения и других христианских добродетелей.
Вот что сказано о душе одной девушки, пострадавшей на земле за Церковь. Явившись во сне своей подруге, она говорила:
"Мне хорошо. Но я знаю теперь и о более высокой степени блаженства праведников. Однако я не могу быть принятой в их обители: у меня не хватает цветов добродетелей".
Об этом апостольском слове св. отцы не допускают понимать под "огнем" какие-нибудь очистительные страдания, как учат католики о "чистилище", но это - огонь Второго пришествия и Суда, и - образно - "огонь" воздушных мытарств, (прим. ред.).
Имеется ввиду крещение, просвещение Истиной (прим. ред.).
Здесь, потому, можно говорить уже про значительные подвиги христианина, подъятые во имя Христа.
К перечисленным выше группам можно отнести и тех из христиан, которых принято в Церкви называть "подвижниками благочестия".
"Праведники и святые". (В современном понимании последнего термина). "Праведный да творит правду еще, и снятый да освящается еще", - читаем мы в Св. Писании (Откр. 22, 11).
Как видно из этого текста - Священное Писание различает понятия - "творить правду" и "освящаться".
Можно думать, что первое относится к внешним, волевым подвигам христианина, а второе к очищающей и освящающей душу благодати, дарующей душе драгоценные христианские добродетели.
На высших ступенях просвещения души - святости, особо ревностным христианам даруются и особые возможности служения через дары исцеления болезней, изгнания бесов, прозорливости и пророчеств.
"Всякому имеющему дастся и приумножится", - говорит Господь (Мф. 25, 29).
Развитие христианских добродетелей здесь достигает значительной полноты при видимом осиянии души Духом Святым.
Про последнее ап. Павел пишет так: "Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание" (Гал. 5, 22-23).
Для достижения этой степени потребны большие труды и многие годы "невидимой брани" или мученические венцы.
Некоторые из святых особые духовные дары получили уже при жизни, а у других (например, у мучеников) часто они проявлялись посмертно в оказании чудесной помощи по молитве к ним. К этим святым относится обетование Господа: - "И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им" (Ин. 17, 22).
"Великие Святые". Немногие достигают этой ступени - ступени бесстрастия.
Как говорил прп. Симеон Новый Богослов: "Святых много, а бесстрастных немного".
Здесь нужны великие подвиги, выполняемые ради Христа, и соучастие в Христовых страданиях, в подражание апостолу Павлу, который пишет: "...Восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых за Тело Его, которое есть Церковь" (Кол. 1, 24).
Эти святые обладают и высокими духовными дарами и соучаствуют со Христом в устроении Его Церкви.
Их можно приравнять к принесшим десять мин, которым Господин говорит: "Возьми в управление десять городов" (Лк.
19, 17).
"Богоподобные и Божественные". Как пишет схиархимандрит Софроний: "Уподобление Христу может быть и большим и меньшим, но пределов этому уподоблению не положено; так непостижимо велико призвание человека; он воистину становится подобием Богу".
Для этой очень немногочисленной группы из великих святых характерно достижение полноты бесстрастия, наличия полного расцвета всех добродетелей христианских и необычайных трудов по их достижению. Здесь также характерным являются великие труды за дело Христово и претерпение гонений за Него, т. е. высокая степень соучастия с Господом при перенесении "скорбей Христовых за Тело Его, которое есть Церковь" (Кол. 1, 24).
Во главе этой группы великих друзей Христовых стоит ап. Павел, которого многие духовные писатели именуют "божественным".
Святитель Григорий Великий называет и прп. Антония Великого не иначе, как "Божественный Антоний .
Богородица - Преблагословенная Приснодева Мария - занимает совершенно исключительное, особое место, как Матерь Божия, и на земном, ограниченном и слабом человеческом языке невозможно поведать о Ее величии во всех христианских добродетелях, совершенстве, красоте, святости и значении для дела спасения всего рода человеческого.
Хотя и много ступеней спасения, но никому нельзя думать о том, что он их уже достиг. Как часто в истории Церкви бывали случаи, что даже и великие подвижники падали, а другие впадали в прелесть (см., например, житие св. Иакова Постника). Дух гордости подстерегает всех, и гордость св. отцы называют "крушением у пристани" ("Лестница").
Вместе с тем, никого нельзя осудить, как погибшего: вспомним благоразумного разбойника на кресте и житие св. Таисии.
Поэтому у иноков Старого Афона было правило: думать о достижении спасения человеком не ранее того, как он умрет телом.
Приложение к главе 11-й
Состояние великой святости по св. отцам - при. Исааку Сириянину и Макарию Великому (Египетскому)
После испытания святых в терпении, смирении, любви к Богу и ближним, после совершения ими великих подвигов. Святой Дух исполняет их особыми благодатными переживаниями.
Про эти переживания, свойственные святым, уже приблизившимся к совершенству, так говорят прп. Исаак Сириянин и Макарий Великий.
Как пишет прп. Исаак Сириянин: "Истинные праведники всегда помышляют сами в себе, что недостойны они Бога. А что истинные они праведники дознается это из того, что признают себя окаянными и недостойными попечения Божия, и исповедуют это тайно и явно, и умудряются на это Святым Духом, чтобы не остаться без подобающей им заботливости и трудничества, пока они в этой жизни.
Время же упокоения Бог соблюл им в будущем веке. И имеющие в себе живущего Господа, по сему самому не желают быть в покое и освободиться от скорбей, хотя по временам и дается им утешение в духовном...
Предварительно удостоверяется человек в промышлении Божием о человеке, просвещается любовью Его к твари, и удивляется и устроению существ разумных и великому о них попечению Божию.
С этого начинается в нем сладость Божественная, воспламенение любви к Богу, возгорающейся в сердце и попаляющей душевные и телесные страсти.
Эту силу ощущает в себе человек, как скоро о всех тварных естествах и о всяком встречающемся ему предмете станет размышлять разумно, входить о них в исследования и рассуждать духовно.
Посему-то человек, при такой сильной и Божественной рачительности и доброй совести, начинает тогда возбуждаться к Божественной любви и сразу упоевается ею, как вином: расслабляются его члены, мысль его пребывает в изумлении, сердце его отводится в плен Богу, и таким образом, как сказал я, уподобляется он упившемуся вином.
И в какой мере усиливаются внутренние ощущения в такой усиливается это созерцание. И в какой мере человек старается о добром житии, о хранении себя, о том, чтобы проводить время в чтении и молитвах, в такой же утверждается и упрочивается в нем сила их.
И совершенно справедливо, братия, что временем приходится ему не помнить о себе самом, что носит это тело, и не знает, в этом ли он мире.
Вот начало духовного созерцания в человеке, а это - начало всех откровений уму. И этим началом ум возрастает и укрепляется в сокровенном; им-то возводится к иным, превышающим человеческую природу откровениям.
Короче сказать, таким путем сообщаются человеку все Божественные созерцания и откровения Духа, какие приемлют святые в мире этом, и все дарования и откровения, какие только естество может познать в жизни этой. Вот - корень нашего блаженного состояния, влагаемый в нас Творцом нашим.
Блажен человек, который сохранил это доброе семя, как скоро пало оно в душу его, и возрастил его, и не расточил его из себя суетою и парением мысли во преходящем и тленном".
Однако и здесь праведнику и святому надо охранять себя, так как, пишет прп. Исаак Сириянин:
"Когда приосенит тебя благодать и приблизятся к тебе святые ангелы, ограждающие тебя, и при сем приближении отступят все искушающие, то не превозносись, и не помышляй в душе своей, что достиг необуреваемой пристани и неизменяемого воздуха, и совершенно исшел из этого недра противных дуновений, и нет уже более врага, и злой встречи; потому что многие возмечтали это и впали в беды".
А вот что пишет про состояние великих святых еще в этом мире прп. Макарий Великий.
"Разнообразно действует в людях благодать, и многими способами путеводит душу, упокоевая ее по воле Божией, и различно упражняет ее, чтобы совершенною, неукоризненною и чистою представить Небесному Отцу. Разнообразные упокоения благодати различно выражаются в людях и совершаются непрерывно, так как одно действие следует за другим.
Когда душа взойдет к совершенству Духа, совершенно очистившись от всех страстей и в неизреченном общении пришедши в единение и срастворение с Духом Утешителем, то сама сподобится стать духом.
Тогда делается она вся светом, вся оком, вся духом, вся радостью, вся упокоением, вся радованием, вся любовью, вся милосердием, вся благостью и добротою.
Как в морской бездне камень отовсюду окружен водою, так и люди эти, всячески срастворенные Духом Святым, уподобляются Христу, непреложно имея в себе добродетели духовной силы, внутренне пребывая неукоризненными, непорочными и чистыми.
Эти, помаэуемые елеем небесного насаждения, древа жизни Иисуса Христа, бывают сподоблены войти в меру совершенства, т. е. царствия и усыновления, так как, находясь еще в этом мире, они уже сотаинники Небесного Царя, имеют дерзновение перед Вседержителем, входят в чертог Его, где ангелы и духи святых.
Ибо, и не получив еще совершенного наследия, уготованного им в том веке - тем залогом, который прияли ныне, обезопасили себя, как уже венчанные и царствующие, и при обилии и дерзновении Духа, не находят они для себя удивительным, что будут царствовать со Христом. Почему же?
Потому что, будучи еще во плоти, имели уже в себе оное ощущение сладости и оное действие силы. Как при окончании мира, когда этой твари не станет, праведники будут жить в царстве, во свете и в славе, не видя ничего иного, кроме того, как Христос пребывает всегда во славе одесную Отца, так и эти, ныне уже восхищенные и отведенные пленниками в будущий век, созерцают всю тамошнюю красоту и чудеса.
Ибо мы, будучи еще на земле, имеем жительство на небесах, как обитатели и граждане того мира по уму и по внутреннему человеку.
Как видимое око, будучи чистым, чисто всегда видит солнце, так и ум, совершенно очистившись, всегда видит славу света Христова и с Господом пребывает день и ночь, подобно тому, как Тело Господне, соединившись с Божеством, всегда спребывает с Духом Святым.
Но в эту меру не вдруг достигают люди, и то только трудами, скорбью и великими подвигами".
В жизнеописании старца Силуана (схиархимандритом Софронием) рассказывается такой случай.
Один монах-пустынник много плакал о том, что в миру люди погибнут от грехов.
Как рассказал он старцу Силуану - однажды ему явился Господь и спросил: "Что ты плачешь?" Монах молчал.
Господь говорит: "Разве ты не знаешь, что тех, кто Мне молится, Я всех помилую".
Я подумал: "Если Господь так всех помилует, то зачем же мы - монахи - так себя мучаем и несем такие тяжелые подвиги?" Тогда Господи, отвечая на мои мысли, говорит:
"Кто так подвизается, те будут Моими друзьями. А остальных Я только помилую".
И отошел Господь. (Дается в пересказе) (прим. авт.).
ПОСЛЕСЛОВИЕ К ЧАСТИ 6-Й
Вот что на склоне лет было написано в дневнике одного христианина, бывшего "блудного сына" и лишь в преполовении жизни своей имевшего счастье возвратиться в "Отчий дом".
"Затихает волненье страстей... Гаснет интерес к внешней мирской жизни: хочется подальше уйти от нее...
Но неизвестно - омыты ли ранее запачканные духовные одежды слезами покаяния?..
Вот мысль о роковом уходе из Отчего дома и позднем возвращении обратно...
Но Отец милостив - Он выдает ту же плату начавшим работу в одиннадцатый час, что и в первый.
Грешник - великий грешник: и это так ясно видно на склоне дней, когда пройден путь и изучена жизнь. Но ведь ради грешников Господь и пришел. Он Сам сказал: "Ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию" (Мф. 9, 13).
Жалок, слаб и убог. Но глубина этого сознания водворяет в душе смирение, а "...сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже" (Пс. 50, 19).
Нищий во всем. Заслуживаю всех наказаний, заслуживаю ада.
Но пошли в ад - все равно и там буду славословить Тебя, а сердце будет всегда полно Тобою. А если в сердце будешь жить Ты, то сам ад не превратится ли в рай?
Так же как рай ниспадет до ада, если Ты оставишь его.
В течение жизни я научился постигать Твою неизреченную милость, Твою любовь и безмерную благость, Твою промыслительную заботу о блудном сыне - в великих и самых малых вещах.
Ты так много прощал, и всегда милость Твоя сопровождала мое покаяние. Постепенно стала зарождаться любовь, которая "изгоняет страх" (1 Ин. 4, 18). А страх остается лишь в том, как бы не огорчить Любимого.
Любить - это беззаботно отдавать всего себя Любимому, и с надеждой на Его мудрый Промысел принимать от Него все, что Ему угодно послать - сладкое или горькое, легкое или тяжелое, радостное или печальное.
Любить - это значит всегда и во всех случаях жизни говорить: "Слава Богу за все!".
"Да будет имя Господне благословенно отныне и до века!"
