В. Черненко
Беседа 9. (О монашестве и духовничестве)
О сущности, задачах и роли монастырей. Непростой выбор монашеского пути. Проблемы современного монашества. О старчестве, духовном наставничестве в нынешних условиях церковного развития.
А.: Cкажи мне, кто такие монахи, и вообще, что такое монашество? Что это за явление? Они какие-то странные и, как мне кажется, совершенно не вписываются в современность, но в то же время, являются частью Церкви?
О.Н.: Они и не должны «вписываться» - наоборот, как можно дальше дистанцироваться от деструктивных процессов «в миру», отстраняясь от него.
А.: Тогда зачем они существуют, какова их роль для мира, если они его не приемлют и отторгают?
О.Н.: Вообще-то, не уяснив сути монашества, нельзя всерьез понять как Православную Церковь, которую невозможно без него представить, так и само Православие в целом. Монашество всегда обеспечивало устойчивость и непотопляемость церковного корабля, представляя совершенно неотъемлемую и органическую его часть, я бы сказал, что это «ум, честь и совесть Церкви». Существует даже особое, уникальное в своем роде явление: тысячелетняя монашеская республика с исключительно мужским населением, на полуострове Афон в Греции, на котором расположены 20 православных монастырей. Если говорить по большому счету, то здоровье Церкви, и нашего православного по природе общества определяется, в конечном итоге, духовным состоянием нашего монашества.
А.: Значит, продолжая логическую цепочку, все, что сегодня происходит с нашими странами, это тоже связано с ролью монашества? Но в монахи уходят не так уж много людей, и они мало незаметны, незначительны в калейдоскопе сегодняшних событий. Как это может быть?
О.Н.: Во-первых, в монашество не уходят, а приходят. А во-вторых, численность ракетных войск в современной армии тоже невелика, но их стратегическая значимость превосходит многие иные роды войск. Также и с монашеством.
А.: Хорошо, но в этой связи у меня возникает два вопроса. Первый – зачем люди приходят в монашество? И второй – твое сравнение монахов с воинами намеренное, или «что на ум пришло»?
О.Н.: Видишь ли, в сегодняшнем, «ушибленном гламуром» обществе, странные люди, одетые в черные одежды, объяснимо вызывают множество различных впечатлений, вопросов и недоумений. Думаю, что понять монашество «со стороны» невозможно, его можно рассмотреть лишь через призму церковных и христианских смыслов. Православной литературы на эту тему достаточно, так что широко «разворачивать» ее сейчас в нашем разговоре на данном этапе твоих познаний о Христианстве было бы непродуктивно, надеюсь, ты не обидишься… Полагаю, что сейчас будет правильным обрисовать тебе основные контуры принципиального основания монашества как духовного института христианской Церкви. И, конечно, сначала нужно ответить на твой вопрос «зачем?».
Ты спрашиваешь: «Зачем люди приходят в монашество?» А это определяется той целью, ради которой существует сама Церковь – чтобы стать святыми, то есть, для обретения Небесного Царства. А иначе теряется смысл.
А.: А как же, когда уходят, «чтоб замаливать грехи» или «от соблазнов», от постигшего горя и подобных причин, как выход из сложных жизненных ситуаций? Это ведь тоже имеет место?
О.Н.: Да, к сожалению, такие тенденции также присутствуют. Подобно многим искажениям, которые наблюдаются в церковной жизни, это факт. Понимаешь, во все времена находится немало людей с чудаковатым складом ума, либо тех, кто не сумел совладать с действительностью и утвердить себя в ней. Вот они-то себе нередко и находят место в храме и монастыре, создавая иногда соответствующую атмосферу, а также «странноватое» впечатление о Церкви и Православии. Увы, зачастую именно такой «контингент» и бывает виден на поверхности. Но вовсе не они определяют существо и стержень монашества как такового.
Сравнение же с армией основано на прямой аналогии. Монашество представляет собой духовное воинство, защищающее народ от поражения его бесовскими силами, по своей дьявольской природе препятствующими обретению людьми Небесного Царства; то есть, это - защита от низведения людей в ад. Двуглавость византийского гербового орла, смотрящего в противоположные стороны, символизирует эту защиту: государство и армия военная обеспечивает ее со стороны внешних земных угроз; с другой – духовной, метафизической стороны – державу и народ призвана оберегать Церковь, а монашество – ее отряд на передовых позициях.
И если ослабевают эти пограничные заградительные отряды (бесспорным и очевидным признаком чего является моральная деградация общества), врагу открываются внутренние «ворота», и страна погибает даже при наличии самой сильной военной машины. Падение Рима, Византии и иных империй, стран и цивилизаций имеет именно такую причину. Эти же процессы в режиме «реального времени» сегодня мы наблюдаем и в нашей стране. А точнее, во всех славянских странах, а также в тех, которые имеют православное «происхождение».
А.: Значит, монашество сегодня «не то, что нужно?», и происходящие с нашим народом бедствия тоже имеют к нему касательство?
О.Н. Совершенно верно. Сегодня мы видим, что «внутренние» наши ворота распахнуты настежь, духовный враг все больше завладевает умами и совестью наших людей, а вот «вторая голова», которая сегодня обязана помочь своей «родной сестре», прикрывающей ее тылы, этого, на беду, не замечает и ничего существенного не предпринимает, чтобы помочь «первой» закрыть эту смертельно опасную брешь.
А. То есть, наша духовная армия сегодня терпит поражение? Так в чем же причина?
О.Н.: Да, нынче приходится констатировать наши поражения, притом, одно за другим. Мы же видим, с какой скоростью моральная коррозия изнутри съедает организм общества? А коренная причина кроется в массовом религиозном невежестве. Общество попросту даже не ведает о духовной стороне жизни, а не то, что о правилах и законах поведения в этом жестком противостоянии.
А.: А отчего же тогда монашеское воинство столь слабо?
О.Н.: Тут наблюдается естественная закономерность: каково общество, такова его «духовная армия», в которую народ направляет своих защитников. Правда, действует она и в обратном направлении: какие монахи, такую от них общество и получает благодатную защиту.
А: Ну так поясни, в чем же значение этой особенной церковной силы - монастырей? И как ее восстановить?
О.Н.: Чтобы монашество обрело свою защитительную мощь, обществу нужно, прежде всего, понять религиозную природу человеческой жизни как таковой, увидеть реальность ее духовного измерения в истинном свете, и уже отсюда осознать значение и роль своего православного монашества. Народ из своей среды для пополнения этой когорты призывает самых лучших и способных для такого служения. Ибо оно представляет собой некий человеческий экстракт концентрированной духовности, выделяемый христианским народом для установления и поддержания постоянной связи с Богом.
Монашество можно уподобить концентрату соли, которая не позволяет гнить всему обществу. Но в тоже время, в Евангелии Христос предупреждает: «Вы — соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь её соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить её вон на попрание людям» (Мф.5, 13). Данная закономерность в полной мере относится к монашеству. Монашеская наука - обширная и глубокая область духовных познаний и практики, которые мы с тобой рассматривать и не сможем, и не станем. Остановимся на вещах принципиальных.
Церковью монашеству вручается самое мощное оружие и средство преобразования жизнеустройства - молитва. Монашество представляет собой некую уникальную «соединительную ткань» с Творцом, которая вырабатывается Церковью. Если она здорова, в организм общества по ее каналам поступают благодатные божественные энергии. Как только они «пересыхают», начинает слабеть церковный организм, загнивать общество, хиреть государство. Многим утверждается Церковь, но главное в ней – молитва монашествующих.
А.: Молитва – самое мощное оружие? Как это? - поясни.
О.Н. Непросто это сделать…, но я воспользуюсь словами замечательного монаха, старца нашего времени Паисия Святогорца, отвечавшего на подобный вопрос: «Помню, во время гражданской войны нас окружили мятежники, тысяча шестьсот человек. Наших было только сто восемьдесят. Мы укрепились за горой. Если бы мятежники нас захватили, то поубивали бы всех. Я пытался установить антенну, чтобы связаться с центром. Но ничего не получалось: её сбивало огнём. Капитан кричит: «Бросай, давай сюда, помогай таскать гранаты». Иногда он отбегал к пулемётам, проверить как там дела. И только он уходил, я тут же бежал к рации. Пока он отдавал приказы, я пробовал установить антенну, а потом снова бежал помогать таскать ящики, чтобы командир не ругался. В конце концов, с помощью палки и сапёрной лопатки я смог поднять антенну и установить связь. Сказал всего два слова. И всё, этого было достаточно! Утром подоспела авиация, и нас спасли. Шутка, сто восемьдесят человек были в окружении у тысячи шестисот и смогли выбраться!
Тогда-то я понял великую миссию монаха — помогать молитвой. Мирские говорят: «Чем занимаются монахи? Почему не идут в мир помогать людям?» Это всё равно, что говорить радисту: «Ты чего возишься с рацией? Бросай её, бери винтовку и иди стреляй»».
А.: Но в монастырь приходят люди из обыкновенной человеческой среды, они учатся в школах, затем в институтах, приобретают профессии, проходят военную службу – то есть, это люди такие же, как остальные. Тогда как же получается, что они становятся «не такими»?
О.Н.: Действительно, не такими – иными: «инок» - это еще одно наименование монаха. Вообще говоря, иночество является тайной Божией и фактически еще одним Таинством Церкви. Призыв Господом в свое духовное «войско» происходит необъяснимым образом. И далеко не всякий, носящий монашеские одежды, является воином Христовым в действительности, тут действуют особые духовные закономерности, невидимые непосвященному глазу.
А.: Значит, монашество это некая высшая «каста» в Христианстве? А люди в «миру» представляют собой народ «простой», «не духовный»?
О.Н.: Нет, не высшая, но особенная. Ибо цель у нас всех единая – Небесное Царство, и кому-то Господь судил к нему придти через семью, а кому-то – через монастырь, но все равно стремление одинаково. И вовсе не факт, что в монастыре достигать цели христианской жизни труднее, возможно, что в наших условиях и наоборот. Просто это разные составляющие единого церковного организма, выполняющие свои функции. Монашество обязано служить камертоном звучания Христианства, являть собой норму христианской жизни.
А.: Тогда что же получается, что в таком случае всем христианам нужно бы становиться монахами?
О.Н.: Вообще-то, в идеальном случае – да. Идеал христианина – это его облик в иноческом чине.
А.: И что тогда – вся страна становится монастырем?
О.Н. В идеале – конечно же, так и должно бы быть. Не в том смысле, что все общество одевается в рясы, живет за монастырской стеной и у каждого отдельная келья и тому подобное. Главное – дух, который наполняет мысли и стремления людей. А формы жизнеустройства - это дело вторичное. Конечно же, идеала достичь невозможно, поэтому монастыри и существуют как очаги, призванные поддерживать высокое духовное «напряжение» Христианства в специальных местах для возможности «подзарядки» этим духом всего общества.
Как ты думаешь, зачем паломники раньше осуществляли длительные, тяжелые и небезопасные паломничества в монастыри? Чтобы удостовериться в истинности, в действительности того, что Царство Небесное, к которому призывает Христос и Евангелие существует на самом деле. Придти, увидеть этих людей в клобуках, прикоснуться к их жизни и с великой радостью и уверением отправиться домой, чтобы затем с восторженной душой и сияющим лицом рассказать всем тем, кто их отправлял и ожидает о том, что они это Небесное Царство видели на ликах монахов! Что все в Евангелии это правда и что всем нам, чающим его, тоже предстоит быть там.
Вот какова роль монашества для «мира». Ведь через монастыри как через особые «фильтры» постоянно проходили массы людей, унося в своих сердцах и умах отпечаток Неба, переданный им его отсветом через монахов. Как сказано в одном православном мудром изречении: «Инокам свет – Ангелы, а мирянам свет – иноки». Монашество – это лицо Церкви, которое всегда обращено ко Христу, и мы должны иметь возможность видеть его в монастырях.
А.: Да-а, получается, что высока и ответственна миссия монаха и монастыря… Кстати, а каковы изначальные корни иночества?
О.Н.: В Евангелии Христос отвечал на вопрос Своих учеников об отношении к женщинам: «Он же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано, ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит» (Мф. 19, 11-12). То есть, к этому жизненному пути, имеет отношение некая избранность. В романе «братья Карамазовы» Ф.М. Достоевский передает ее словами своего героя: «Алеше казалось даже странным и невозможным жить по-прежнему. Сказано: "Раздай все и иди за мной, если хочешь быть совершенен". Не могу я отдать вместо «всего» два рубля, а вместо «иди за мной» ходить лишь к обедне".
А.: Но почему ты говоришь, что монашество — это норма Христианства, если оно предполагает строгость и даже суровость жизненных условий? Ведь по таким правилам обычный человек жить не сможет.
О.Н.: Имеются ввиду не сами уставы и правила монашеского общежития, но именно дух Христов, который необходимо сохранять для возможности евангельского «метанойи»-преображения. Ведь монашество появилось в нынешнем виде в начале 4 века в силу реакции на то, что Христианство, став государственной религией Византии, в народе стало терять свою духовную сущность. Причина в том, что во вновь построенные, часто помпезные храмы, не по зову сердца, но по государственно-административной «моде» начали стекаться масса людей непросвещенных в христианской вере, с языческой «закваской». Отчего подлинный дух Христианства все уменьшал свою силу, все больше разбавлялся «формой» и внешним восприятием богослужебных обрядов. Потому, увидев эту опасность обмирщения Христианства, некоторые христиане стали удаляться в пустынные места и там обустраивать жизнь ради этой высокой миссии и цели, и родоначальником такого монашества стал Антоний Великий.
А.: Значит, они, отказавшись от мирской жизни, старались искать духовные пути к Небесному Царству в монастырях? Но мне кажется, что эта картина все же мрачная, как и вид самих монахов.
О.Н.: Это глубокая ошибка. Наоборот – в действительности, монахи по своей сути обязаны быть так радостны как никто в миру: ведь они уже вблизи Небесного Царства, в которое поверили так, что своей духовной, ментальной частью находятся уже в вожделенном ими мире! Они уже являются людьми иного измерения бытия. А здесь присутствуют лишь телесно. Оттого и зовутся «иноками». Они оставляют свои земные имена, и принимают «небесные» - тех святых, чье духовное покровительство они принимают. Монах не отказывается от жизни материальной, но главенствующими для него являются иные утешения и радости. Монах - это человек, который открыл для себя подлинный смысл жизни, и он сумел в ней все поставить на свои места.
А.: Но ведь они не ангелы, а люди, притом, со всеми человеческими потребностями. И перед моим взором стоит образ совсем не радостного человека, а, скорее, угрюмого.
О.Н.: Чтобы ощутить монашество, достаточно встретить одного монаха. Настоящего. Тогда многое откроется без слов. Это такая тайна духа. Инок, разумеется, тоже человек, и он живет в земном пространстве, но одновременно - в ином, по законам Небесного Царства, проповедуя его всей своей жизнью. На самом деле его жизнь наполнена с избытком. Он понимает, что душа, сотворенная Творцом, ему и принадлежит. Монах стремится придти в Небесное Царство, вернуть ее Ему в виде, максимально уподобив Божеству – Христу. По слову Иоанна Лествичника, великого учителя Церкви, «монастырь есть Рай на земле». Он должен быть таковым. Так разве тот, кто живет в Раю, может быть угрюмым? «… Царствие Божие внутрь вас есть" (Лк.17:20-21) – вот оно монахом и взращивается в его душе. Просто этот свет виден не так, как внешний блеск «гламура» или мирских богатств; он исходит изнутри. И не каждому-то он еще будет виден, а лишь тому, у кого уже есть «приемник» этого духовного излучения самой высокой и подлинной радости.
Монахи, как и всякий христианин – это делатели Любви, Любви Христовой. Монастырь же предоставляет максимальную возможность для того, чтобы ее творить. Через эту, выделенную из себя - лучшую, и особую - часть, народ сохраняет делом и жизнью непрестанное молитвенное обращение к Богу: «Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Яко Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь».
А.: У меня вопрос. Сейчас ты говоришь о православном монашестве, но монахи есть ведь и в иных конфессиях. Там они играют такую же роль? Есть ли отличие нашего монашества от инославного?
О.Н.: Вопрос твой логичен, и то, что он прозвучал - это правильно. Знаешь, поскольку мы договорились с тобой на данном этапе не углубляться в богословские и практические проблемы монашества, то отвечу тебе для краткости сравнением. А вот его соответствие реальному положению дела ты сам сможешь оценить, ознакомившись в дальнейшем с обширной литературой, где на все вопросы есть ясные ответы, просто для их восприятия нужна определенная степень погружения в религиозную проблематику. А сравнение приведу такое: православное монашество по сравнению с аналогичными религиозными образованиями подобно гроссмейстерскому уровню в шахматах по отношению к разрядникам, а то и вообще с начинающими. Один Афон – тому яркое и очевидное подтверждение.
А.: Вот ты говоришь о монашестве с такой значительностью. Но, в то же время, в нашем разговоре выяснилось, что современное состояние наших монастырей «оставляет желать…». Так какое мнение все же превалирует? И к тому же, как выйти из круговой взаимозависимости и «взаимопогашаемости» общества, Церкви и монашества? Как разомкнуть эту связь и превратить ее во «взаимозащищающую», конструктивную и созидающую?
О.Н.: Сегодняшнее монашество вызывает множество нареканий, ему предъявляется немало претензий. И то, что на нынешнем этапе его развития имеют место непростые проблемы - это правда.
И все же, несмотря на все нынешние его несовершенство, сам факт, что православное монашество у нас существует, имеет неоценимое значение - как фундаментальный принцип устройства славянской народной жизни. До тех пор, пока в этой среде особенных людей живет стремление и поиск той высоты человеческой жизни на земле, которая нам, людям, дарована Христом, для нас, славян, будет сохраняться как историческая перспектива, так и духовная - надежда на бесконечность восхитительного бытия в Небесном Царстве.
Выходить из сегодняшнего критического положения надо бы совместными и скоординированными усилиями: государство должно своими силами помочь разумному массовому религиозному просвещению общества, Церковь же со своей стороны своим духовным деланием должна противостоять деструктивным процессам, разрушающим общество и личность. Думаю, что в наших условиях как раз монашеству следует первому сконцентрироваться, собраться и осуществить самую серьезную подвижку в деле молитвенного подвига на благо Отечества.
А.: И что если они, допустим, как ты говоришь, «соберутся», тогда все у нас наладится?
О.Н.: Монашество – передовая линия духовного стояния православного народа. Однако надо понять, что монашество само по себе не способно противостоять духовному и моральному разрушению - подобно тому, как передовая на фронте долго не может противостоять противнику без поддержки тыловых частей. Миряне, «белое» священство должны также в достаточной мере «продуцировать» молитву, привлекая божественную благодать Небесного Царства. И народу следует всерьез, в государственном масштабе – то есть, системно, взяться за свое духовное преображение. Тогда – мы непобедимы и сумеем с Божьей помощью успешно строить разумное, целесообразное, процветающее общество.
А.: Неужели роль монашества столь значительна? Пожалуй, мало кто с такими оценками согласится. Скорее, скажут, что такой институт вообще не нужен, и пускай себе удаляются подальше, а также полностью отделяются от общественной жизни.
О.Н.: Так могут сказать лишь те, кто не понимает его сути. Монашество может жить без мира. Но оно призвано обогатить, одухотворить современную культуру своими высокими стремлениями, указать ей путь. Есть воля Божья, чтобы монашество было теснейшим образом связано с миром, чтобы оно отдавало миру свое тепло и свет. В этом великий промысел Божий.
Приведу тебе слова замечательного старца Иоанна Журавского: «С Тайной монашества Восточного неразрывно связаны и конечные судьбы христианского человечества, судьбы всего мира. В монашестве, и только в Восточном монашестве, православном монашестве, сокрыты последние времена и сроки, в нем сокрыта тайна «конца». С исчезновением монашества исчезнет и Христианство. С исчезновением Христианства исчезнет и внешний мир: придет его конец».
