Затем поставь исповедующемуся такой вопрос: не лежит ли на его совести грубое оскорбление родителей или постоянно наносимые им мелкие обиды? Пусть же он не думает, что это будничная мелочь в семейной жизни. Господь изрек Моисею: кто злословит отца своего, или мать свою, смертью да умрет (Исх. 21:16). Этот смертный приговор злословящим родителей подтверждает Спаситель, как именно заповедь Божию (Мф. 15:4 и Мк. 7:10), хотя не как уголовный закон о смертной казни, но как грех смертный. "Когда вырастешь и, быть может, похоронишь родителей, - пусть так говорит духовник виновному в этом подростку, - то поверь, что, вспоминая подобные случаи, будешь и наедине краснеть до ушей от стыда и ломать себе руки, тщетно желая исправить свой грех, который тебе теперь кажется ничтожным, ибо ты не можешь пока понять, какой острый нож вонзает в грудь любящих родителей дерзкий сын или дочь, когда оскорбляет злобными словами или грубым непослушанием; поймешь это, когда у тебя будут свои дети, но когда, по всей вероятности, уже невозможно будет загладить своей вины пред умершими родителями". То же самое или почти то же испытывают учителя, когда получают дерзости от учеников, а получив их много, ожесточаются потом и сами, и святое учебное дело становится пыткой и для учителей и для учеников, но изменить такого положения в нормальное легче последним, нежели первым.
Руководясь желанием пробудить или усилить в исповедующемся чувство виновности пред Богом, предложи ему вопросы, о которых он, вероятно, и не думает, но которые обнаруживают для него самого его душевные язвы. При сем полезно продолжать свои вопросы не в принятом порядке - грехи против Бога, против ближних и против самого себя, - а в том, в котором легче добраться до пробуждения в нем совести. Ведь современная наша паства о непосредственном отношении к Богу почти забыла. Что за смысл спрашивать об исправном посещении церкви или о внимании к молитве человека, который уже несколько лет как забыл и дорогу в храм Божий, и никогда, ни утром ни вечером, лба не перекрестит? - "Молиться я не привык, - смело отвечают такие люди - но живу честно и никого не обижаю, а многие молятся Богу и поедают людей". - Если духовному отцу удалось сбить грешника с такой самодовольной позиции вышеуказанными основными вопросами, то пусть благодарит Бога, но во всяком случае полезно продолжать вопросы в том же порядке по степени чуткости к ним совести современных людей, т.е. прежде спросить о грехах против ближнего, а потом уже о грехах против Лица Божия и, наконец, о грехах, расстраивающих внутреннюю жизнь самого грешника.
Итак, тому христианину, который думает, что он никогда не обижал ближнего, скажи - это хорошо, но под обидой нужно разуметь не только то, что сердит человека, но еще более то, что наносит ему вред. Воров строго карает закон и презирают люди, а ведь у человека имеются ценности, несравненно более значительные, чем деньги или вещи: это его душа, его неиспорченность. - Не советовал ли людям чего-либо дурного, порочного? Не осмеивал ли чьего целомудрия или стыдливости или их послушания старшим или добросовестности по службе или по учению? Ведь потеря невинности, стыдливости, послушания родителям и даже честности происходит у юношей и девиц не иначе, как под влиянием примеров и злых советов, а те, которые столкнули их с доброго пути, и думать забыли о них и о своем злодеянии. Они тяжкие грешники пред Богом, более тяжкие, чем воры и грабители. Но еще более преступны те, которые не только дают коварные советы вопрошающим, но сами употребляют усилия, иногда продолжительные, чтобы соблазнить невинного на грех, от которого он потом не освобождается надолго, а то и на всю жизнь. А сколько таких соблазнителей в любом училище, которые не хотят успокоиться, пока не стащат товарища в публичный дом или не познакомят его со скверными людьми. Кому между тем не известно слово Христово: кто соблазнит одного из малых сих.... и пр. (Мф. 18:6). - Итак, не грешен ли ты в том? Не засевал ли нарочно в сердце ближнего твоего сомнения в вере, не осмеял ли его благочестия? Не отваживал ли от молитвы и храма? Не сеял ли раздора между братьями, между супругами, сослуживцами или товарищами? - Все, поступающие подобным образом, суть помощники и слуги дьявола, который получает над ними сильную власть, ибо они сами отдали себя в послушание его воле. Такая же участь ожидает и тех, которые грешат клеветою на ближнего в беседах с людьми и в печати, или осуждают их, не будучи даже сами уверены в том, что ближние виновны в том или другом.
Впрочем, если ты не имеешь случая или даже желания соблазнять, или огорчать ближнего, или вводить его в беду, но прознав об его несчастии, тому злорадствовал вместо сострадания ему, то смотри, как черна твоя душа, и на каком ты опасном пути, ибо так сказано в Писании: ненавидящий брата своего, есть человекоубийца (1 Ин. 3:15). Но ты в этом не грешен, слава Богу, а не свойственно ли тебе злопамятство, если оно даже и не выражается в мстительности? Ведь оно ни во что вменяет наши молитвы, по слову Господню, и показывает, что сердце твое исполнено великого самолюбия или себялюбия и самооправдания. В том же ты виновен, если имеешь дух непослушания в семье, или школе или на службе; если исполняешь требуемое лишь тогда, когда можешь подвергнуться ответственности, а находишь удовольствие в том, чтобы сделать что-нибудь по-своему. С этого непослушания начался грех во вселенной и с него именно начинают свои греховные подвиги уголовные преступники, руководимые всегда духом самооправдания. Этот диавольский дух проводил их по таким ступеням: непослушание, леность, обман, дерзость против родителей, искание чувственных наслаждений, воровство, отвержение страха Божия, оставление отчего дома, грабежи и убийства и отвержение самой веры. Когда исповедующийся опустит свою голову и в речи его услышишь голос раскаяния и устрашения своими грехами, тогда скажи ему, что злые чувства непослушания, а особенно злопамятства и злорадства, вырастают в той душе, которая любит всех осуждать; последнее дело греховно именно потому, что вместе с привычкой без нужды осуждать людей в нас развивается услаждение недостатками ближних, а затем нежелание признать в них что-либо доброе, а отсюда уже близко и до злорадства, а тем более до злопамятства. В светском или мирском обществе все это не почитается похвальным, над послушанием же прямо смеются или даже негодуют за самое упоминание о нем, требуя напротив, чтобы каждый подчиненный, каждый солдат, рабочий, чиновник, а тем более профессор, требовал себе свободы и свободы. Особенно это требование было сильно среди студентов и даже среди учеников средней школы. Оно же перешло и в деревню, и в приход, и даже в семью, где только сильная отцовская рука да угроза изгнанием или голодом могут поддерживать тот малый остаток порядка, который ограждает пока дом от разорений. Последние два года показали, куда привело это скверное учение о самоволии: не говоря о том, что люди стали почти поголовно злодеями, но они мрут с голоду, ходят оборванцами, лишились возможности учиться и сообщаться друг с другом чрез письма - словом, возвратились к состоянию дикарей. Чем, каким подвигом вывел людей из их прежней жизни Спаситель и сделал праведными и разумными? Послушанием! Послушанием одного праведными станут многие (Рим. 5:19). И доныне высший образ благочестия, т.е. монашества, есть прежде всего послушание. "Итак, юноша-христианин, - скажет духовник, - если желаешь быть добрым, разумным человеком, а не глупой овцой - Панургова стада, то не соглашайся с толпой погибающих духовно и телесно сверстников, не иди путем самоволия, но путем послушания. Тогда только будешь человеком, тогда, быть может, один из многих товарищей не будешь сифилитиком во время кончины учения, сохранишь веру и сердце незагрубелое, правдивое слово и честную душу, не похожую на переметную суму, как у огромного большинства наших современников. А теперь знай, что, согласно твоим признаниям, ты уже много погрешил пред Богом, и я рад, видя, что ты исполнился скорби пред раскрывшейся тебе картиной твоих немалых грехов, о коих ты прежде, пожалуй, и не думал".
